Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 55 56 57 58 59 60 61 62 63 ... 110
Перейти на страницу:

Мёрк выпрямился.

— Ты умрешь? — спросил он.

Каспер прислушался. Не к своему телу, а к чему-то впереди и вверху — смерть приходит извне. Он покачал головой.

— Музыка, — произнес он.

Мёрк задумчиво посмотрел на него.

— Это правда, — заметил он. — Насчет того, что ты внушаешь доверие. Понимай как знаешь. Но если ты прямо сейчас отдашь концы, то святой Петр начнет рассказывать тебе о своих личных проблемах.

— Они в Копенгагене, — продолжал Каспер. — Пятеро оставшихся в живых детей. Кто-то доставил их в Копенгаген. И не Приют их привез. Не аббатиса. Кто привез их сюда?

Мёрк нажал на кнопку.

Это была последняя часть кантаты. Все еще печальная, но более новозаветная, чем первая часть. Сопрано начальника полиции медленно приоткрывало перед слушателями возможность выхода: смерть — это дверь, по другую сторону что-то есть.

Каспер слышал гармонию между музыкой, зданием и сидящими перед ним людьми. В этом зале была такая же реверберация и отчетливость голоса, что и в церкви. Он услышал, как на самом деле религиозна полиция. Он услышал правосознание. Представление о космической справедливости. Мёрк мог бы занять любую руководящую должность в бизнесе. Вместо этого он был здесь. Постаревший от усталости. Поддерживаемый внутренним огнем углеродной лампы. Касперу было слышно ее шипение. Оно складывалось в слова: зло не есть необходимость, оно — опухоль, его можно удалить.

Мёрк был главным хирургом человеческого сообщества. Полицейская префектура была монастырской больницей этого сообщества.

Эта была красивая философия, Каспер прочувствовал ее всем нутром. Вера в то, что достаточно наличия структуры, энергии и смелости для наведения порядка — и все получится. На мгновение ему захотелось самому в это поверить.

Раздался звонок мобильного телефона, это был телефон Мёрка. Он что-то сказал. Потом резко оборвал разговор. Постоял некоторое время, глядя в окно.

Он подвинул стул, поставив его напротив Каспера, сел.

— Они разобрали все на части, — произнес он. — Детей там нет. Никаких следов их пребывания. Мои люди говорят, что там охрана, инфракрасные датчики по стенам, нет ни одного места, где ты мог бы проникнуть. Они нашли всех сотрудников, несколько прохожих. Единственный, кто тебя видел, это молодая девушка из кондитерского магазина. Она говорит, что ты купил у нее пасхальное яйцо для своей подруги.

Каспер посмотрел на стакан с бренди, он был пуст.

— Я ошибся в тебе, — констатировал Мёрк. — Ты меня надул. Это что, чтобы выиграть время?

— Там был выход, — сказал Каспер. — Который вы не закрыли.

На мгновение Мёрк потерял самообладание. Его левая рука сжала шею Каспера. Боль была сильнее, чем Каспер мог себе представить. Боль никогда не имеет предела, она всегда может стать еще больше. Он потерял сознание.

Мир вокруг него восстановился, возможно, он был без сознания всего несколько секунд. Мёрк поддерживал его голову, на сей раз с осторожностью. Его лицо было напротив лица Каспера.

— Хотел бы я тебя допросить, — сказал он. — Но ты понимаешь. Я отправил двести человек из отряда особого назначения ловить неизвестно кого. Забрав при этом дело у местной полиции. Теперь они все набросятся на меня. Министр. Полиция. Родственники. Теперь уже не до допросов. Теперь нужны объяснения.

Два монаха возникли позади Каспера, поддерживая его за руки.

— Ты был там? — прошептал Мёрк. — Дети там были?

Монахи подняли его на ноги. Но на этот раз им пришлось его нести.

Автомобиль ехал мимо пожарных машин и трейлеров с резиновыми лодками передовых отрядов инженерных войск. Если бы он мог заставить их остановиться где-нибудь рядом с невысокими зданиями, у него мог бы быть шанс.

— У меня умирает отец, — сказал он. — Я хотел бы увидеть его в последний раз. Может быть, можно остановиться у Государственной больницы. Всего на несколько минут.

Ответом ему было только молчание, машина пересекла мост Шелландсбро, выехала на автомагистраль, ведущую к аэропорту. Его сознание периодически куда-то проваливалось.

— В моем некрологе, — произнес он в сторону двух молчаливых спин, — напишут, что он внес вклад в виде двухсот миллионов на благо общества и обеспечил Дании больше бесплатной рекламы за границей, чем Нильс Бор и миллион ящиков с беконом. И тем не менее те, кто вел его на истязания и казнь, были с ним грубы, как хип-хоп-гангстеры. И небриты, как индийские свами.

IV
1

Для него нашли камеру в Третьем бардо[56]— между одним кошмаром и следующим. На втором этаже здания аэропорта Каструп, в помещениях полиции по делам иностранных граждан.

Камер таких было шесть, и все они — вместе с двумя туалетами — примыкали к приемной, в которой находились скамьи, стойка, две загородки для обыска и трое вооруженных полицейских: два мужчины и одна женщина. Все вокруг было бетонным, выкрашенным в белый цвет, даже стойка. Из одной камеры доносился детский плач. Где-то измученно и ритмично стонал человек. А женский голос распевно повторял: «la illaaha ilia Hah» — «нет Бога, кроме Аллаха».

Окон в помещении не было. Откуда-то издалека доносился всепроникающий механический гул разгоняющихся реактивных двигателей.

Полицейский поставил на стойку металлический поднос, монахи опустошили карманы Каспера и выложили содержимое на поднос. Полицейский взял футляр со скрипкой, пересчитал все предметы, вернул Касперу денежные купюры, лотерейный билет и квитанцию. Лицо его было очень похоже на маску. В commedia dell'arte он мог бы исполнять роль Кассандра — властного и сурового отца. Даже в состоянии бардо нам никак не избавиться от глубинного эдипова комплекса.

В камере стояли койка и стул, монахи посадили его на стул и исчезли. Каспер слышал их удаляющиеся шаги. Перед ним была белая стена. Он достиг той точки, где обычно заканчиваются все великие оперы.

Всякий артист знает, как меняется мир с наступлением полночи. От театрального света ты переходишь к уличной тьме. Только что тебя боготворили — и вот ты уже никому не нужен. И в одиночестве бредешь по городу, в котором не так-то просто найти дорогу обратно в гостиницу. А обращают на тебя внимание теперь одни лишь проститутки.

Но с таким одиночеством он научился мириться. Оно было преходящим и редко продолжалось более двадцати четырех часов. А пока оно длилось, он уже восстанавливал силы перед следующим стартом. Отшлифовывая какую-нибудь деталь своего следующего выхода на сцену. Добавляя какое-нибудь движение. Внутри себя он уже находился в обществе своей будущей публики.

1 ... 55 56 57 58 59 60 61 62 63 ... 110
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?