— Вы-то пострадали, насколько я помню. А подруга?

— Следователи ее допрашивали, но вины у нее было не больше, чем у какого-либо другого сотрудника банка. А про то, что она ждет ребенка от одного из фигурантов дела, Вера догадалась не распространяться.

— У вашей подруги ребенок от Паши? — удивился Алексей.

— Девочка, — кивнула Карпова. — Только я подругу, а также ее дочь много лет не видела. Вера Мезенцева вообще очень тихая была. Ей дома запрещали с кем-либо встречаться.

— Мезенцева, Мезенцева… — попытался напрячь память Алексей. — Где-то я уже слышал эту фамилию.

Карпова снова пристально посмотрела ему в лицо.

— Максим Михайлович, — сказала она, понизив голос, — я не понимаю, что происходит. Вы же прекрасно знаете, что Вера жила в доме Романа Захаровича Риммера, вашего деда. И кем она ему приходится, вам тоже хорошо известно…

Дальскому хватило таланта и выдержки не вытаращить глаза от удивления. Но все же он прокашлялся, прежде чем сказать:

— Ну, да, получается, Вера — моя тетка, потому что является однокровной сестрой моей матери. То есть у них один отец.

Конечно же, лично ему Мезенцева никакая не тетка. И даже Максиму Михайловичу Вера никем не приходится. Никто она и Вадику Карновичу, который на самом деле брат Риммы Романовны.

— Мексиканский сериал… — не сдержавшись, хмыкнул Дальский.

— Простите, но вы лучше меня знаете, кто такой Паша, — так же тихо продолжила Татьяна. — И если он появился рядом с Денисом, то…

— Вам и это известно?

Карпова помялась, но призналась:

— Знаю от Тимура. Когда он узнал, что мы с вами учились вместе, то совершенно спокойно объяснил мне, что ваша невеста ждет ребенка от его брата. Я Вере передала это, но она к тому времени тоже…

— Хорошо, — согласился непонятно с чем Дальский. Взял в руку фотографию, взглянул на человека в белом пиджаке, отбросил снимок в сторону и повторил: — Хорошо. Я рад, что вы так много знаете. Следовательно, вам известно и о том, о чем не в курсе я. Если вы знаете начало пьесы, то, как развивается действие, вам тоже наверняка хочется узнать. Не так ли? Вопрос первый: моя жена…

Лицо Карповой порозовело.

— Позвольте мне…

— Таня! — перебил Алексей. — На меня совершено покушение, и теперь важна любая мелочь!

Карпова задумалась. Наконец все-таки заговорила:

— Светлана Валерьевна любит вас, и вы это знаете. Однако Федотов…

— Новый председатель правления? — обрадовался Дальский. — Ну, ну…

— Борис Борисович в ваше отсутствие оказывает ей куда бо́льшие знаки внимания, чем при вас.

— Цветы, подарки? — встрепенулся Алексей. — Каков пострел! Небось, еще и ручки целует.

Татьяна кивнула.

— А ведь он разведен, — вспомнил Дальский. — Так что если Светлана станет вдовой, то…

— Упаси боже! — тряхнула головой Карпова.

— После меня хоть потоп, — махнул рукой Алексей. — Но я не спешу умирать. В порядке уточнения: Федотов ссужает мою жену деньгами?

— Постоянно. Но суммы мне неизвестны. Вполне вероятно, что они значительны и ваша супруга должна ему до сих пор.

— То есть чтобы рассчитаться, Светлана должна либо попросить деньги у меня, чего никогда не сделает, либо стать вдовой и рассчитаться после получения наследства, либо выйти за Федотова замуж. А тот, женившись на моей вдове, станет полноправным хозяином моих предприятий и самым богатым человеком в стране.

— Неужели…

Дальский не дал Карповой договорить.

— Федотов, конечно, мужчина видный. Только рожа у него красная, когда выпивает. С такой рожей не в миллиардеры надо идти, а в компартию.

Он замолчал, прокручивая в голове кое-какие факты. Наконец задал следующий вопрос:

— Новый начальник моей охраны Викентий Андреевич — человек Федотова?

Референт опять кивнула.

— То есть при желании… — Алексей вновь задумался.

— При желании можно все, — словно прочитала его мысль Татьяна, — смотря кто желает.

— Что вы мне посоветуете?

— Отдохнуть. Вы слишком много работаете. Сейчас, правда, больше дома, но вид у вас усталый. Иногда вы даже на самого себя не похожи.

Оставшись один, Дальский вдруг понял, что его помощница права: отдых — это то, что ему сейчас действительно необходимо.

В последний раз он уезжал из дома с Ниной два года назад. Съездили в Ростов к ее родителям, пообщались с ними дней пять, а потом добили отпуск в маленьком пансионате на берегу Азовского моря. Пансионат был дешевый, и люди в нем отдыхали небогатые, что очень унижало Нину. Но Дальский спокойно общался с отдыхающими рядом мужчинами. Каждый вечер были шашлыки и местное кислое пиво.

Как-то один из соседей показал на след пулевого ранения и поинтересовался:

— Откуда у вас шрам?

— На гвоздь напоролся, — отмахнулся от вопроса Дальский.

— Хороший гвоздик, — усмехнулся собеседник, — калибра семь шестьдесят два, судя по всему. Как бывший военврач говорю.

Дальский промолчал, но заметил, что Нина смотрит в сторону. Вероятно, и ей надоело рассказывать, что муж был ранен в Чечне и награжден орденом Мужества.

А в этом году она одна летала в Турцию. Хотя скорее всего и не одна.

Да, отдых ему не помешает. Можно, конечно, сообщить окружающим, что олигарх Потапов отправляется в отпуск, а самому вернуться к прошлой жизни. Снова прийти в театр и представлять народу пьяного гаишника. Жить, как прежде, скрывая от всех свои нынешние финансовые возможности…

И вдруг актер понял, что так и сделает, но только вернется к прежней жизни не один, а вместе с Аней. Алексей поднялся, чтобы пойти и отыскать ее в доме, вызвать на откровенный разговор, от которого девушка всегда уходит, и сказать, что отныне будет таким, как все. Кажется, именно об этом она просила его.

Просила или просто поиздевалась, поставив перед ним невыполнимое условие?

Дальский уже готов был выйти из своих апартаментов, когда на пороге появились Денис и Светлана. На супруге олигарха был черный брючный костюм, который делал ее фигуру еще более стройной.

— Вы не вовремя, — обронил Алексей. — Хотя… — Он кинул взгляд на стол, на котором лежали фотосвидетельства отдыха Дениса в Таиланде, и завершил фразу: — Вообще-то в самый раз. — Показал рукой на кресла. — Располагайтесь, господа.

Жена Потапова удивленно дернула бровью, но ничего не сказала. Денис и Светлана заняли предложенные места, а Алексей, прислонившись к краю стола, почти опустился на столешницу.

Жена Потапова опять повела бровью и снова промолчала. Затем посмотрела на сына, и тот начал: