— Папа прав, — обратилась она к Денису, — будешь сидеть дома, пока наши люди не разберутся с этим бандитом.

— Ладно, я согласен, — не стал спорить парень. — Но только не тут. У меня в городе неплохая квартирка, могу и в ней перебиться.

— Твоя квартирка — проходной двор. Здесь поживешь, — покачал головой Алексей.

Затем поднялся со стола, на который продолжал опираться во время всего разговора. Денис со Светланой не должны думать, будто хозяин дома собирался что-либо обсуждать с ними. Жена и сын зашли, и он как бы между прочим сообщил им о своем решении. Если бы Дальский ходил по гостиной, те бы почувствовали его неуверенность. Если бы принял их в кресле, собеседники сидели бы друг напротив друга, и разговор обязательно затянулся бы. А так олигарх не то стоял у стола, не то сидел на нем, но выглядело это так, словно Максим Михайлович готов стартовать в любой момент, оттолкнувшись от столешницы, и отправиться по более важным делам.

Светлана Валерьевна, сопровождаемая сыном, направилась к двери. Денис вышел, и мать что-то тихо сказала ему. Потом быстро вернулась, остановилась невдалеке от мужа.

— Ты стал другим, — негромко произнесла она и коротко обернулась на дверь, — и потому я скажу то, о чем молчала долгие годы. Я не говорила, как все случилось, да ты и не спрашивал. Так вот, я молчала потому, что, узнай ты правду, непременно захотел бы убить Асланова. Только вряд ли бы это у тебя получилось. Короче, Паша взял меня силой. Пригласил в гости, я не хотела идти, но он сказал, что будут гости. Дома спросил, выхожу ли я за тебя. Я ответила, что, когда ты вернешься со сборов, мы подадим заявление. Паша начал отговаривать, рассказывать гадости про тебя, мол, водишь к нему домой проституток… Я хотела уйти, но он стал орать, что любит меня, а потом набросился… Я кричала, звала на помощь, зная, что в соседней комнате находится его брат, но Тимур не вышел даже.

— Сколько ты должна Федотову? — спросил Дальский, глядя на ноги Светланы.

— Что? — переспросила жена Потапова. Ей показалось, что она ослышалась.

— Сколько ты должна Федотову? — повторил Алексей чуть ли не по слогам.

Светлана Валерьевна развернулась и направилась к двери.

— Сколько? — крикнул ей вслед Дальский.

— Не твое дело, — был короткий ответ.

— Я не спрашиваю, на что ты тратила деньги, просто хочу вернуть их ему.

Света остановилась у выхода, немного подумала, прежде чем обернуться, а может, просто выбирала выражение лица. Во всяком случае, повернулась она к мужу, уже улыбаясь.

— Но я ведь не прошу об этом… То есть Борис Борисович не просит. Однако, если ты настаиваешь, отвечу. Без малого миллион триста.

— Миллион триста чего? Рублей, евро, юаней?

— Долларов, — ответила Светлана Валерьевна.

И вышла.

Мокрый снег, валивший с утра, под вечер превратился в дождь.

— Что за январь! — возмутился Викентий Андреевич, усаживаясь в лимузин на пассажирский диван.

У Дальского не было желания разговаривать с ним, и он закрыл глаза.

Машина на секунду замедлила ход, выезжая с территории резиденции, а потом снова начала ускоряться.

— Человек на тех снимках — Паша Асланов. Что-то мне подсказывает, что сейчас он в Москве. Отыщите его и… — не размыкая век, произнес Алексей.

Затем открыл глаза, глянул, отодвинув шторку, в окно. Вода растекалась по тонированному стеклу, и ничего нельзя было рассмотреть, кроме темноты, в которой проносились бледные пятна фонарей.

Полчаса назад Дальский зашел в домашний офис и поинтересовался у Карповой, сколько наличности в сейфе.

— А сколько вам надо? — спросила Татьяна.

— Миллион триста долларов.

Референт вышла из кабинета и вскоре вернулась с пакетом. Положила его на стол и сказала, что такого количества долларов нет, но здесь миллион евро, что немногим больше требуемой суммы.

И сейчас дублер олигарха направлялся к Федотову, чтобы отдать эти деньги.

В лимузине пахло лавандой.

— Что за амбре в салоне? — поморщился Алексей. — Этим запахом тараканов травят.

— Не тараканов, а моль, — поправил Викентий Андреевич.

Дальский снова посмотрел в окно. Вот уж мерзкая погода. Что, если и в самом деле слетать куда-нибудь на отдых? Было бы здорово посетить какой-нибудь фешенебельный курорт. Например, Гавайи. И не отказывать себе ни в чем. Пригласить Вадика Карновича… Нет, тот не может сейчас. И потом, как ему объяснить, откуда у Лешки Дальского собственный самолет? А было бы неплохо кататься на яхте по океану и ловить на спиннинг акул или марлинов, а вечером сидеть у костра, лакомиться запеченным в пальмовых листьях поросенком, пить ром или текилу, смотреть, как извиваются в танце аборигенки с цветочными ожерельями…

— Вы сказали, что надо найти Пашу Асланова, — вернул его к реальности голос Викентия Андреевича. — Сказали: найти и… Что надо еще сделать?

— Найти и уничтожить.

Федотов встретил его на крыльце своего дома. Крыльцо, больше похожее на открытую террасу, было укрыто от осадков высокой черепичной крышей, но все равно Борис Борисович стоял, сжимая в руке поднятый над головой зонт. Дальский приблизился и пожал ему руку, отстранившись от протянутого зонта, чем вызвал явное неудовольствие Федотова.

— Вы уж поосторожнее, Максим Михайлович, — вздохнул тот, — только что с простудой лежали.

Алексей молча обернулся. Его «Мерседес» замер у крыльца, зажатый с двух сторон черными «Геленвагенами» охраны.

Хозяин и гость вошли в дом. Распахивая дверь, Борис Борисович шепнул:

— Прошу меня извинить, но я не один.

Это прозвучало более чем странно: понятно, что в особняке присутствует с десяток человек обслуживающего персонала. Но, едва ступив через порог, Алексей понял, о ком говорил хозяин: в просторном холле их встретила девушка в ярко-красной кожаной мини-юбке. Лицо ее показалось знакомым.

— Добрый вечер, — промяукала красотка.

Алексей кивнул. И только потом узнал: это была популярная исполнительница попсы.

— Я не вовремя? — спросил он, глядя на Федотова. — У вас, вероятно, прослушивание.

— Хи-хи, — оценила его юмор певичка.

А Борис Борисович побагровел.

— Нет, Тамара просто заглянула ко мне на огонек. Никакого прослушивания.

— Тамара? — удивился Дальский. — А мне казалось, что звезду эстрады зовут как-то иначе.

— Алина — мой сценический псевдоним, — объяснила поп-дива. — К тому же у меня договоренность с продюсером не петь вживую.

«Господи, как она может петь? — удивился Алексей. — Ведь даже когда говорит, прыгает из тональности в тональность!»