Хорошенькая служанка Фрэнсис была в прихожей, и, когда появился король, она испуганно ахнула, вскочила на ноги и подбежала к нему:

– О ваше величество! Откуда вы могли… Не входите… пожалуйста ! Она плохо чувствует себя, но сейчас она спит!..

Карл даже не взглянул на служанку, он просто отвел ее рукой в сторону:

– Вот это и надо проверить, – и шагнул вперед, прошел через прихожую, гостиную и, не колеблясь больше ни секунды, распахнул дверь спальни.

Фрэнсис сидела на кровати, одетая только в белую атласную блузку. Ее волосы были распущены по плечам. Рядом был молодой человек, держа ее руку в своей. Оба обернулись, пораженные: в дверях стоял король, похожий в этот момент на великого и разгневанного бога. Фрэнсис нервно вскрикнула, а Ричмонд ошарашено глядел, окаменев от ужаса и не в силах даже снять шляпу или подняться на ноги.

Карл медленно подошел к ним, стиснув зубы.

– Я не поверил ей, – произнес он медленно. – Я решил, что она лжет.

– Решили, что кто лжет? – защищающимся тоном воскликнула Фрэнсис. Она понимала причину гнева короля, знала, что он думает, и это неожиданно привело ее в ярость.

– Миледи Каслмейн. Похоже, она знает о моих делах больше, чем я. – Его черные глаза взглянули на Фрэнсис, потом на Ричмонда, который к этому времени встал на ноги и теперь нервно теребил в руках шляпу. Он был похож, на побитую собаку. – Что вы здесь делаете? – спросил Карл требовательным, напряженным хрипловатым голосом.

Ричмонд издал нервный извиняющийся смешок.

– Я… пришел с визитом к мисс Стюарт.

– Вижу! А по какому праву, скажите на милость, вы навещаете ее, когда она настолько больна, что не может принимать друзей?

Ричмонд вдруг понял, что из него делают беспомощного дурачка перед женщиной, которую он любит, и ответил с достоинством:

– Во всяком случае, сир, я готов жениться на ней. А это больше того, что можете сделать вы, ваше величество.

Глаза Карла вспыхнули от гнева, и он двинулся на герцога со сжатыми кулаками. Одна его рука опустилась на лицо Фрэнсис, которая издала резкий крик, а Ричмонд, отнюдь не желая получить взбучку от рук августейшего суверена, неожиданно повернулся и выскочил в окно. Карл подбежал к окну и увидел, как герцог неловко приземлился в речную жидкую грязь, потом кое-как поднялся на ноги, испуганно оглянулся и стремглав убежал, скрывшись в тумане. Карл долго стоял у окна и глядел ему вслед с выражением презрения и ненависти на лице. Потом повернулся к Фрэнсис:

– Я никак не мог ожидать такого от вас.

Фрэнсис дерзко взглянула на него:

– Я просто не понимаю вас, сир! Разве я не могу принимать с визитом мужчину, намерения которого вполне благочестивы? Или я рабыня в свободной стране? – Она нервно провела рукой по лбу и, не ожидая ответа, снова заговорила со страстью: – Если вы не хотите, чтобы я выходила замуж, сир, то в вашей власти запретить мне это, но во всяком случае вы не можете помешать мне уехать во Францию и постричься в монахини!

Карл смотрел на Фрэнсис, не веря своим ушам. Что произошло с той Фрэнсис, которую он знал и любил четыре года? Что превратило ее в эту холодную, наглую женщину, столь бесстыдно демонстрирующую свою неверность, осмеливающуюся возражать ему, словно испытывающую удовольствие от того, что делает его дураком в глазах друзей? Что ж, теперь, в тридцать шесть лет, ему снова преподали урок, который, казалось, он хорошо выучил еще двадцать лет назад.

Он заговорил медленно, с грустью, пробивавшейся сквозь гнев:

– Я никогда бы не поверил в это, Фрэнсис, кто бы мне ни сказал.

Фрэнсис снова дерзко взглянула на короля, рассерженная его цинизмом, – как он может делать выводы, разгребая мусор прежнего опыта.

– Ваше величество, вы слишком быстро подозреваете худшее!

– Но, кажется, недостаточно быстро! Я считал со дня рождения, что только дурак может доверяться женщине, – и все-таки я доверял вам, несмотря ни на что! – Он помолчал секунду с мрачным выражением на лице. – Любой выход из положения, но только не этот…

Фрэнсис была близка к истерике. Она закричала высоким, дрожащим от волнения голосом:

– Вашему величеству лучше бы уйти, иначе лицо, приведшее вас сюда, тоже начнет подозревать худшее!

Карл посмотрел на нее долгим ошеломленным взглядом, потом, ни слова не говоря, повернулся и вышел из комнаты. В холле за дверью он увидел Лоуренса Хайда, сына Кларендона, и закричал на него:

– Вы тоже были в сговоре! Клянусь Богом, я не забуду этого!

Хайд встревоженно поглядел ему вслед, но король уже завернул за угол и ушел. Карл, этот светский, добродушный, уравновешенный человек, был в ярости, чего никто и никогда не мог себе представить.

На следующий день Фрэнсис вернула ему через посыльного все подарки, которые она когда-либо получала от него: нитку жемчуга, подаренную в Валентинов день три года назад, чудесные браслеты, серьги и ожерелья, присланные в дни ее рождения, на праздники Рождества и Нового года. Она вернула все, не сопроводив даже запиской. Карл швырнул подарки в камин.

В то же утро Фрэнсис неожиданно пришла в апартаменты ее величества. С головы до ног Фрэнсис была закутана в черный бархатный плащ. На лицо была надета маска. Катарина и ее фрейлины удивленно посмотрели на вошедшую и были поражены, когда Фрэнсис сняла маску. Секунду она помедлила, потом неожиданно бросилась вперед, упала на колени и поднесла к губам край платья королевы. Катарина быстро шепнула фрейлинам, чтобы они удалились. Они вышли и стали подслушивать под дверью.

Затем Катарина наклонилась и коснулась головы Фрэнсис, и та вдруг разрыдалась, закрыв лицо руками:

– О ваше величество! Вы должны ненавидеть меня! Сможете ли вы когда-нибудь простить меня?

– Фрэнсис, дорогая моя… не надо плакать… у вас разболится голова… Ну пожалуйста. Посмотрите на меня, бедное дитя… – Теплый и тихий голос Катарины, в котором все еще слышался португальский акцент, придававший особую нежность ее словам, действовал благотворно. Королева приподняла голову Фрэнсис, мягко взяв ее за подбородок.

Фрэнсис подняла лицо, и минуту женщины молча глядели друг на друга. Но Фрэнсис снова разрыдалась .

– Я очень сочувствую вам, Фрэнсис, – сказала Катарина.

– О, я не из-за себя плачу, – возразила Фрэнсис, – из-за вас! Из-за той печали, которую я иногда видела в ваших глазах, когда… – Она замолчала внезапно, испуганная собственной смелостью. Потом стала торопливо говорить, будто могла за две минуты исправить все то зло, которое из-за собственного тщеславия причиняла этой маленькой терпеливой женщине в течение нескольких лет.

– О, вы должны поверить мне, ваше величество! Единственная причина, толкающая меня на брак, – это возможность покинуть двор! Я никогда не хотела навредить вам, никогда в жизни! Но я была глупой, тщеславной и легкомысленной! Я вела себя как дура, но никогда не причиняла вам зла, клянусь! Он не был моим любовником… О, скажите, скажите, что вы мне верите… пожалуйста, скажите, что верите мне!