— Нет, обозначил!

Но ведь он пошел с ней танцевать тогда, вечером, когда она еще не опоила его! И он так на нее пялился! Но ведь все мужчины пялятся на красивых женщин! У них это как бы инстинкт!

— Нет, не обозначил. Ты и сама знаешь, что не обозначил, — сказал Бондин.

— Знаешь, если мужчина даже женат, он всегда… поглядывает на красивых женщин! Но это ничего не значит! Ты бы тоже на его месте любовался ею!

— На его месте я бы любовался тобой, — бросил инспектор.

— Что? Ты… — Я слегка растерялась, до того эмоционально он это сказал.

Но он уже насмешливо глядел на меня:

— Хотя, может, ты и права, ею любоваться приятнее.

— Приятнее? Чем мной?! — Нет, он взбесил меня окончательно.

— Ага.

Да кто он такой! Чертов бюрократ! Чертов полицай!

Я вздернула нос и припустила чуть ли не бегом, чтобы уйти от этого придурка. Догнала Орхидею и Николая, сказала:

— Мы успеем на паром?

— Разумеется! — сказал Николай. — Он отходит минут через двадцать. А я вас домчу в момент.

Момент — это сколько? Судя по голосу дядьки, гораздо быстрее, чем двадцать минут. Я успокоилась. Ну почти.

Мы вышли с летного поля через небольшую калитку рядом с большими сетчатыми воротами. С поля вела широкая асфальтированная дорога.

— И никаких тебе проверок документов, ничего такого, — довольно пробормотала я.

— Это же только для своих, — сказала Орхидея, — для ведьм и… э-э… прочей нечисти.

— Ага, — сказал Николай, — вроде меня.

— А вы кто? — поинтересовалась я. Я-то думала, он просто из семьи ведьмы.

— Дед Мороз, — сказал Николай.

Шутит?

— Это по-вашему, по-русски, — пояснил он. — А в других странах Санта. Или Рождественский Дед. Или еще как.

Какое дурацкое чувство юмора у этого дядьки. Я не знала даже, что на эту шутку ответить, и промолчала.

Мы пошли по обочине дороги. И где же его хваленый загадочный транспорт?

А Николай с Орхидеей продолжили свой разговор о путешествиях. Николай говорил:

— Отпуск я люблю проводить в теплых странах. У меня-то, сами понимаете, снег да снег. Мне даже северные платят. Самые высокие. Ведь севернее-то некуда.

А! Он просто живет где-нибудь в тундре или во льдах. Вот и шутит, что он Дед Мороз.

— А на Канарах вы уже бывали? — спросила Орхидея Николая.

— Я ездил сюда отдыхать, когда испанцев на островах еще и в помине не было.

— А давно здесь испанцы? — спросила я.

— Лет четыреста, — сказал Николай. — Я и Ганса здесь встречал, когда он еще во плоти был.

Этот Николай — бессмертный, что ли? Я покосилась на него. А почему тогда старый? Разве бессмертные не должны быть вечно молодыми?

Нет, я понимаю, призрак. В них я уже, типа, поверила. Как и в ведьм перед этим. И это всего лишь за два дня! Какая я все же легковерная особа, наверное! Но бессмертный. Это было почему-то выше моего понимания. Хотя я и фильм «Горец» смотрела, и вообще фантастику поглядываю. Но одно дело фантастика, а другое — жизнь.

— Не смешно, — прямо сказала я Николаю.

— Что — не смешно?

— Все эти ваши шутки, про Деда Мороза, про путешествия и про бессмертие.

— Это же не шутки, Вика, — сказала Орхидея. — Он настоящий.

— Да-да, — сказала я. — Видела я рекламу шоколадных конфет. Он настоящий, они настоящие. Вы сговорились, что ли? — гневно поглядела я на Орхидею и Николая.

Тут к моему уху склонился Бондин и сказал:

— Он Николас Полярный. Он и правда волшебник Рождества и Нового года.

— Откуда он взялся тогда? — возмутилась я в полный голос.

— Как это откуда? — возмутился в ответ Николай. — Как и все — от мамы с папой.

— Ну-ну. Интересно, и кто они? Зима и Мороз?

— Зачем? — удивился Николай. — То есть отец — он был Дед Мороз, по-вашему. У нас работа по наследству передается. А мама была просто ведьма… И я вовсе не бессмертный. Просто гены у меня особые, в нашем роду живут лет пятьсот-шестьсот и холода не боятся.

Пожалуй, это самая потрясающая новость за эти двое суток. Что Дед Мороз существует.

— Ну не хотите же вы сказать, что вы подарки в полночь раздаете? — спросила я.

— Выборочно раздаю, да. Но основная моя работа вовсе не эта.

— А какая?

— Желания исполнять. Которые в Новый год загадывают.

— Правда? Ты умеешь исполнять желания? — воскликнула Орхидея.

Похоже, не только я тут не знаю всех подробностей жизни Санта-Клаусов.

— Да, умею. Я же говорил тебе об этом в самолете, — сказал Николай. — То есть, — он слегка смутился, — пытался сказать.

Так вот какую фразу он никак не мог договорить! И вовсе ничего неприличного!

Он понизил голос и сказал Орхидее:

— Хочешь, я и твое новогоднее желание исполню? Я могу найти его в своих записях.

Орхидея покраснела:

— Нет, не стоит беспокойства.

— Да мне только приятно будет. И потом, это же моя работа, — отвечал он.

— Не надо искать, — твердо сказала Орхидея.

И что она там поназагадывала? Хотя можно предположить, что. С ее-то романтизмом и одиночеством.

Я и сама в прошлый Новый год загадала — выйти в этом году замуж. Интересно, Николай исполнит это мое желание или нет? Может, спросить его?

В раздумьях я чуть не влетела в спину Николая, который вдруг замедлил шаг и стал оглядываться по сторонам. Он видит что-то в магическом мире? Я повернула кольцо и тоже поглядела кругом, но и в серебристом сиянии все оставалось таким же — пальмы, зелень, дорога.

А Николай пробормотал:

— Да где же они? — Поставил чемодан на землю, крикнул: — Хо-хо-хо! — и хлопнул в ладоши.

Через несколько секунд по кустарниково-пальмовым зарослям справа от дороги будто волна ветра прошла, раздался треск ветвей, и из кустов в воздух взмыли и притормозили перед нами, не опускаясь на асфальт, красные, расписанные золотом сани.

— Какая прелесть! — всплеснула руками Орхидея.

— Аэросани летние, прогулочные, — сказал Николай. — Вот они и прогуливались, а мы ждем их!

— И олени, может быть, будут? — с недоверием спросила я.

— Зачем? Олени нужны были в век лошадей, — сказал Николай. — А сейчас век техники. Правда, эти дурашки любят увязываться за мной, когда я еду подарки подкидывать. Летают вокруг и мешают нормально приземлиться.