– Ну от твоей-то зарплаты и полевых четвертинку отщипывать можно, с голоду не помрете. А что касается внешности, то ты разве никогда не слышал, что женщины ценят в мужчинах прежде всего ум, потом надежность, порядочность, а уж потом?..

– Может, и ценят, но влюбляются-то в совсем других.

– А ты и руки опустил. Видно, мне самому придется твоей личной жизнью заняться.

– Это как, интересно? И захочу ли еще я? – Вадима начало раздражать такое активное участие в его судьбе.

– Захочешь ты или нет, но с завтрашнего дня будешь ходить в маршруты с Верой. Канавы тоже на себя с ней возьмешь. Можешь считать это приказом начальника отряда. Если уж совсем не сработаетесь, через неделю поменяемся.

В палатке повисла долгая пауза, а потом Вадим тихо спросил:

– А как ты ей это преподнесешь?

– Скажу, что хочу лично сам посмотреть все дальние точки и с Валерой это будет сделать легче. Кстати, в какой-то степени так оно и есть. Или не так?

Диметил в ответ промолчал.

Верка приняла утром все как должное: надо – значит надо. А через несколько дней она почувствовала, что в таком тандеме работать для нее даже приятнее. Диметил и вправду оказался светлой головой, и все, что касалось геологии, тут же могло получить из его уст объяснение или гипотезу. Но в отличие от Белявского, который тоже был хорошим специалистом, Диметил обладал более тонким внутренним тактом. Понимая, что студентке неловко то и дело задавать вопросы, боясь при этом выглядеть незнающей или глупой, он не дожидался их, а начинал обо всем рассказывать сам, позволяя ей лишь как бы соглашаться с собой. Верке это, конечно, льстило.

Ее удивляло, как Диметил, даже не беря в руки и не нагибаясь, с ходу определял любой минерал или породу. И к концу первого же маршрута она не смогла удержать невольно прорвавшееся восхищение:

– Ну вы даете, Вадим Николаевич! И как это у вас получается?!

– Ничего особенного, – чуть смутился по своей привычке Диметил, – дело практики. Ну и школы, наверное. – Он чуть заметно улыбнулся: – У нас в Горном минералогию Дмитрий Николаевич Павлушин читал. Интересный был человек, царство ему небесное. Вот он нас и выдрессировал. Помню, приходим мы к нему на самый первый зачет, а он сидит и с хитрецой так улыбается. И стол перед ним чистый – ни одного минерала не лежит, зато карманы все оттопыренные до невозможности. Вызывает первого и говорит: «Если дать минерал в руки, то любой дурак определить сможет – твердость попробует, на вес прикинет, спайность поглядит, излом. А ты вот так попробуй – влет!» Сует руку в карман, вытаскивает зажатый в ней кусок минерала, подбрасывает в воздух и ловит другой рукой. «Ну, что это, Сидоров, определил?» – «Не-ет». – «Попрошу следующего». И ведь научил, через два года все методику его освоили. – Вадим снова улыбнулся. – Так что если в меня сегодня кинут камнем, то я, наверное, до того, как он подобьет мне глаз, успею выкрикнуть его название.

– Впечатляюще, – не смогла сдержать смех Верка, представив, как в Диметила летит булыжник, а он в это время определяет его химическую формулу.

– Интересный был человек, Дима, как мы его звали, – еще раз подчеркнул Вадим. – Он у нас еще на первом курсе кристаллографию преподавал. Вы-то ее проходили уже?

– Проходили. Вдоволь формул нарисовались.

– Значит, ты представляешь, что такое формула симметрии.

– Конечно, зеркальная плоскость, инверсия, оси вращения, – начала перечислять Верка.

– А обратила ли ты внимание, что в живой природе самая идеальная симметрия у самых примитивных существ, например у морских звезд? В неживой природе она еще более совершенна – у природных алмазов, к примеру.

– Да я как-то над этим не задумывалась.

– А вот Дима однажды преподнес нам на полном серьезе замечательное философское заключение собственного производства: «Чем выше симметрия, тем ниже уровень развития объекта. Потому-то красивые женщины и бездушны!» – Едва закончив фразу, Вадим уже пожалел, что вспомнил про этот случай, – ведь Верка-то девчонка красивая и может принять сказанное на свой счет. И тут же начал торопливо оправдываться: – Но это я так, к слову о минералах вспомнил, не думай, что к тебе какое-то отношение имеет. И вообще это же шутка. Диме по жизни с женщинами не везло, вот он и сделал такой формальный вывод.

– Да нет, – усмехнулась Верка, – в этой шутке определенно что-то есть, как нам говорили на философии, любая форма обязательно влияет на содержание… Возьмем на заметку. – И перевела разговор на другую тему: – А как вы думаете, Вадим Николаевич, найдем мы здесь настоящее золото?

– Увы, я не пророк, – развел он руки, – но хотелось бы. Предпосылки-то есть. Разломчики глубинные хорошие, магматизм очень подходящий, вмещающие породы по возрасту – та же самая верхняя юра, что на знаменитом месторождении «Победа», даже верхняя свита у коренников та же самая. Да и образцы с «клопами» в первый день сама видела. Все подходит, но что-то немного не вытанцовывается. Не могу понять что? И наши предшественники, кроме этих двух маломощных жилок, ничего подцепить не смогли, хотя съемщики тут по крайней мере дважды проходили. Конечно, с канавами глубоко в гору не залезешь, но, может быть, геохимия, анализы на камералке куда-то выведут. Или не выведут? Ведь в геологии, как ты знаешь, принято говорить: отрицательный результат – это тоже результат. Другим потом не надо будет здесь понапрасну ноги по камням ломать. А геология здесь очень интересная – где еще найдешь такое идеальное вскрытие двух систем на такую глубину? Природа будто специально для геологов все слои отпрепарировала – картируй не хочу! А минеральные ассоциации! – Он остановился у обнажения и отбил геологическим молотком солидного размера образец. – Погляди-ка вот сюда, на эту вот жилку. Чего только в ней нет? Ладно, пирит и халькопирит в кварце – дело обычное, но вот, смотри, молибденит, а это, черный – вольфрамит, киновари, то бишь ртути, пятнышко. А невидимых, тонкодисперсных минералов сколько?! Вот завтра я тебе еще аурипигмент покажу – красотища! – и турмалин разноцветный в одном месте… – Вадим сел на своего геологического конька и поехал. Верка его не останавливала.

С каждым днем обычно замкнутый в лагере Диметил становился с ней все более общительным и открытым, пытался выстраивать работу в маршруте так, чтобы она, Верка, получила максимальную пользу, увидела и услышала то, чего пока не знала. Не забывал брать с собой и фотоаппарат, чтобы в самых эффектных точках маршрута обязательно сделать ее снимок. Верка против этого не возражала и не скромничала, она знала, что хорошо получается на фотографиях, а привезти с собой в Иркутск или на Брянщину свидетельства ее работы в таких экзотических местах было бы очень здорово. Тем более что Вадим пообещал сразу же по приезде в Северомайск напечатать все фотографии и вручить ей перед вылетом в Якутск. Конечно, он начал питать в душе по отношению к ней какие-то тайные надежды, но никак их не демонстрировал, несмотря на настойчивые советы Белявского. А Верка относилась к нему с симпатией и уважением, с какими могут относиться к более старшему, опытному и умному товарищу. Она и не подозревала о существовании «заговора» Белявского, поскольку просто не могла себе этого представить. Еще в вертолете Верка однозначно определилась, что Вадим не герой ее романа и, наверное, не сможет им стать ни при каких обстоятельствах.