— Скажите, мадемуазель Штайнмайер, вы писали эти мейлы?

— Нет!

— Но послали их с вашего компьютера? — Больё выглядел уже совсем раздраженным.

— Да, и я уже дала объяснения по этому поводу…

— Верно ли, что недавно вас отстранили от работы за неподобающее поведение? — Коллега лейтенанта, судя по всему, решила «дожать» Кристину.

Журналистке показалось, что земля разверзлась у нее под ногами.

— Мы встретились с вашим начальником — Коринна Делия также работает под его руководством… — сообщил Больё.

Штайнмайер молчала.

— Вы ладите? — спросила инспектор.

Кристина снова ничего не сказала.

— Сейчас восемнадцать сорок… — Лейтенант устало потер веки. — Начиная с этого времени вы считаетесь задержанной.

Этой ночью Кристина не сомкнула глаз и задремала на час только под утро. Этой ночью она узнала, что в городах — не только в Тулузе, но и во всех остальных — существует множество разнообразных видов ада, где, как сказал Жан Поль Сартр, худшую муку причиняют друг другу его обитатели. Этой ночью она поняла, что Сартр, конечно, был прав, но наверняка понятия не имел, что именно он сформулировал.

Как минимум одна деталь соответствовала традиции: ад находился внизу.

Накануне, когда Больё произнес дежурную фразу: «Сейчас восемнадцать сорок. С этого времени вы считаетесь задержанной», — Штайнмайер содрогнулась.

Она выслушала выдвинутые против нее обвинения, лейтенант зачитал ей права, а потом сделал звонок в прокуратуру и спросил, хочет ли она поговорить с адвокатом, но Кристина рассудила, что чем меньше людей будет в курсе, тем меньше вероятность утечки информации о ней в прессу (она уже представляла заголовок статьи: «Ведущая “Радио 5” задержана полицией за насильственные действия»), и решила, что ночь в камере ее не убьет. Она отказалась от свидания с адвокатом — ей не в чем было себя упрекнуть. Полицейский пожал плечами и в 19.00 предложил ей следовать за ним: вернее, не предложил — приказал. Они прошли к другому лифту, Больё использовал магнитную карточку, и двери открылись. В кабине он пустил карточку в ход еще раз, и лифт, подрагивая, поехал вниз.

Внизу все выглядело по-больничному холодным и обезличенным, и Кристина не без труда сдерживала дрожь. Они повернули направо и попали в коридор с множеством дверей. Помещение было просторным и гулким, свет горел не во всех камерах. Радиоведущая заметила нескольких мужчин, лежавших на низких койках, почти вровень с полом, и они почему-то напомнили ей щенят на псарне. В помещении, похожем на аквариум, находились охранники в светлой униформе: двое из них тут же встали и присоединились к Больё и Кристине возле рамки металлодетектора. Самым ужасным для нее оказалось отсутствие окон. Ни одного, нигде. Подземелье… От мысли об этом у арестованной мгновенно пересохло во рту.

— Привет, — сказал Больё своим коллегам, — я привел мадемуазель Штайнмайер. Как вечерок?

— Спокойный, — ответил один из охранников. — Хотя еще рано, ПОМы пока не прибыли.

Лейтенант заметил тревогу в глазах Кристины и счел нужным пояснить:

— ПОМ — сокращение от «пьянство в общественных местах». Проследите, чтобы ее поместили в одиночку… ну, по возможности, — добавил он затем, обращаясь к одному из людей в форме.

Тот кивнул, не спуская глаз с заключенной. Его коллеги тоже разглядывали «новенькую», и она съежилась.

— Поручаю ее вам. До завтра. Доброй ночи, парни, — попрощался Больё.

Последняя фраза прозвучала как укол в сердце. Штайнмайер с трудом справилась с желанием окликнуть лейтенанта и умолять его не оставлять ее в этом подземелье, пропитанном административной бесчеловечностью и полной безнадегой. Она не преступница, а просто напуганная женщина. Она признается в чем угодно, лишь бы не оставаться здесь!

Когда Больё вошел в лифт, Кристина поняла, что кошмар только начинается и никто не придет на помощь: она осталась одна.

— Пройдите через металлодетектор, пожалуйста, — вежливо предложил один из охранников.

Журналистка подчинилась. К ним подошла женщина в форме, которая поздоровалась и обыскала новую задержанную — поверхностно, но омерзительно откровенно, от чего у Кристины мороз пробежал по коже.

— Следуйте за мной, — велела ей надзирательница.

Она открыла дверь в маленькую комнату, где на полках стояло штук сорок коробок, а под ними лежали в ряд мотоциклетные шлемы. Женщина в форме — низенькая, коренастая — поставила на стол большой глубокий деревянный ящик и подтолкнула его к Кристине:

— Снимите украшения — часы, кольца, браслеты, серьги — и ремень и сложите все сюда вместе с деньгами, документами, ключами и мобильным телефоном…

Арестованная подчинилась, чувствуя, что с каждым предметом лишается частички собственной личности. Служащая записывала все в толстый регистрационный журнал, называя каждую вещь вслух, а потом взяла листок бумаги, открыла паспорт задержанной, написала: «Кристина Штайнмайер, 31/4817», поставила ящик в одну из коробок, заперла его и приклеила на него бумажку с именем.

— Куда ее? — обратилась она к другим охранникам и, дождавшись ответа, вывела Кристину в длинный полутемный коридор.

По обеим сторонам находились камеры-соты с плексигласовыми переборками и металлическими дверями, покрашенными в серо-голубой цвет. Внутри, на коричневых одеялах поверх прорезиненных синих матрасов, лежали мужчины. Журналистка старалась не смотреть в их сторону.

— Эй, время не подскажешь? — крикнул один. — Привет, куколка, первая «ходка»? Берегись этой пройды, она обожает девочек!

В некоторых камерах было темно, на дверях с массивными запорами висели таблички с надписью «Режим усиленной охраны», а окошки для подачи еды были практически сорваны, как будто туда помещали не людей, а бешеных животных.

Миновав еще две камеры, служащая полиции остановилась, повернула ключ в замке и резким движением потянула за короткую вертикальную щеколду. Коридор заполнился металлическим лязгом — звук был киношный. Голос тюрьмы… Кристина вздрогнула так сильно, что ее плечи оказались на одном уровне с затылком.

— Снимите обувь, — приказала ее сопровождающая.

Штайнмайер разулась, и надзирательница, открыв ящик под койкой, поставила туда ее кроссовки.

— Заходите… — скомандовала она после этого.

Заключенная ступила на холодный цементный пол и оглядела камеру: пещерка грязно-белого цвета, два на три метра, бетонная лавка, а за ней — низкая стенка, маскирующая унитаз. Все углы скруглены. Матрас. В нише — раковина с краном. Больше ничего.

— Скоро вас отведут на дактилоскопическую процедуру, а пока отдохните, — сказала сотрудница полиции.