– Значит, будем собирать рать, – сказал Дмитрий Александрович, – с сильным войском мы заставим Василия позабыть о новгородском княжестве.

Павша Ананьевич смотрел на князя преданным взглядом, а сам уже представлял, как будет так же важно вести беседу с великим князем Василием, когда тот примет его предложение. Жаль этого дурака, подумал он про князя Дмитрия, наверно, хочет быть великим князем. Я до этого могу и не дожить, с грустью подумал Павша, мне надо сейчас обо всём заботиться, а что будет после смерти, уже не моя забота. Пусть сын думает.

В том, что после его смерти посадником станет его сын, Павша Ананьевич не сомневался. Дело здесь вовсе не в посулах князя, просто у Михаила Павшинича есть очень хорошее начало – большое состояние. Павша подумал про себя с ухмылкой, что он, наверное, богаче князя Дмитрия раза в два, а может, даже и в три. И это если не считать городской казны, которой он тоже распоряжался по своему усмотрению.

– Да, да, князь, – сказал Павша Ананьевич и прокашлялся.

Рать в таких делах лишней не будет, подумал посадник. Увидев, что у нас воинская сила под рукой, великий князь Василий скорее примет его предложение. Жаль, на богатства нельзя купить лет пятнадцать жизни, злобно подумал Павша Ананьевич. Вот бы такое было возможно. Вчера приходила какая-то ведьма, давала свой отвар. От него хоть кашель поубавился, а на вопрос, сколько жить осталось, она отвечать не стала.

Может, князя Дмитрия скрутить и отдать Василию? Нет, так нельзя, подумал посадник. Он всё равно его отпустит, они ведь родичи, а так было бы неплохо: брать и выдавать одних князей на расправу другим. С пользой для города, разумеется.

Нельзя, Дмитрий может начать мстить. Ну да ладно, может, если доживу, то в своё время, когда великого князя выгонять будем, тогда и передам его в руки того же Дмитрия.

Главное, о здоровье сейчас думать, твердил себе посадник. Глаза вот от невысыпания, наверно, совсем ничего скоро видеть не смогут, да и другие болячки повылезли. Откуда? Да кто его знает. Это если я так разваливаться буду, подумал посадник, то и впрямь смерти начнёшь желать, и он вслух усмехнулся.

Получилось, что усмехнулся он не вовремя, так как совсем не вник в речи, которые вели между собой тысяцкий и князь, думая о своём.

– Объединёнными силами мы заставим великого князя отступить и сможем объединиться со смоленским великим князем, если он согласится нам помочь, – говорил князь Дмитрий тогда, когда усмехнулся Павша Ананьевич.

– Да я это так, – оправдываясь, произнёс Павша Ананьевич, когда все воззрились на него, – молодость вспомнил. Ты, князь Дмитрий, на отца сильно похож.

Павша Ананьевич сказал это просто так, чтобы избежать неловкой ситуации, но отметил, что князю это понравилось. Сравнение с отцом для него награда. Дурак! Буду знать, если что.

Ратники Святослава свирепствовали на берегах Волги. Они понесли потери от наскока неизвестного им отряда, который, побив несколько ратников, тут же отошёл. Князь Святослав подумал, что это дело рук местных жителей. Те зачастую укрывались в церквях, которые никто ни поджигать, ни разорять не хотел.

– Князь Святослав Ярославович, – обратился к нему один из ратников, прибывших из разъезда, – когда мы стали жечь одно из поселений, расположенных на берегу, нам в ноги бросился один человек и слёзно молил сохранить ему жизнь. Он сказал, что в сельской церкви укрылась княжья невеста. Я приказал её выдать, но священник отказался, сказав, что в Доме Божьем любой может найти спасение.

– И что ты сделал? – спросил князь Святослав. – Что сделал, когда узнал, что она в церкви?

– Я отдал приказ ратникам взять её на щит! Церковь была взята, а княжья невеста доставлена. Мы никого не тронули, князь. Только выволокли её за волосы и привели к тебе.

– Отсеките руки этому святотатцу! – вспылил Святослав. – Ты как посмел повести рать на церковь Господню, окаянный? Они же под защитой Господа были! Церкви защищает и указ великого царя и хана. Пусть отрубят ему руки, а всех, кто принимал участие в этом злодействе, пусть секут плетями. Приведите княжью невесту. Кто она?

Испуганные ратники, которые ожидали, что князь Святослав одобрит действо и наградит их, теперь в испуге привели к нему избитую девушку.

– Как тебя зовут, дева?

– Татьяна, князь, дочь Елисея-рыбака! В чём моя вина?

– Нет никакой вины, Татьяна. Прости, мои ратники погорячились и будут наказаны. Правду говорят, что ты невеста князя?

– Нет! Просто я встречалась с ним на реке, когда он поил коня. Мы вообще несколько лет не общались. Пожалуйста, не убивайте мою семью за это, они не знали! Если вы, князь, враг Андрея, то убейте меня, но не трогайте мою семью!

Князь Святослав посмотрел на Татьяну. Девушка была вся в синяках и дрожала. Святослав Ярославович не знал, что с ней делать. Во-первых, она была доставлена к нему из-под защиты храма насильно, а во-вторых, если она и впрямь невеста его двоюродного брата, то у него не поднималась рука убить её.

– Приведите её в порядок, – распорядился Святослав. Тут к нему подошёл его двоюродный брат Михаил Андреевич.

– Зачем ты приказал ратнику, который принёс нам такую добычу, отрубить руки, брат? Ты понимаешь, что сейчас у нас в руках? Если она и впрямь невеста князя Андрея, то, скорей всего, она дорога ему! Её надо использовать, а ратников наградить.

Святослав отшатнулся от Михаила Андреевича, словно от прокажённого.

– Княжич, ты, верно, не знаешь, что её из церкви силой вывели, – сказал князь Святослав.

– А какая разница, князь? Только не надо говорить, что о душе своей печалишься. Сколько невинных убили твои ратники? Сколько умрёт через несколько недель от холода и голода, так как ты уничтожил их дома и имения? Эта девка может закончить кровопролитие. Андрей сдаст Городец и Нижний Новгород или хотя бы вступит в переговоры, в которых мы сможем добиться успеха.

– Я мщу за смерть отца. Я воин и на шантаж не пойду.

– Брат, – злобно процедил Михаил, – кому ты мстишь? Руси? Твои люди пока ни разу не столкнулись с ратниками твоего врага Дмитрия, хотя я бы не спешил его во враги записывать. Кто знает, от чего умер великий князь, твой отец, и на чьих руках его смерть. Василий всех нас перессорил, а твой отец пытался остановить кровопролитие. Я теперь правлю Суздалью, а мой брат Юрий заключён в монастырской келье за беспутство. Только теперь меня и мать, и брат Василий считают предателями! Мы все словно загорелись, и нас сталкивает между собой невидимая рука.

Святослав недоумевающе посмотрел на Михаила. В его голове слишком уж хорошо прижилась мысль, что Александровичи – враги. Многие уже заплатили жизнью в его мести за отца. Но он и подумать не мог, что действует неверно.

– Нет, Михаил, я не могу её использовать для достижения любых целей. Может так статься, что она нам станет двоюродной сестрой. Она под моей защитой.