– Хитёр Андрей, – с улыбкой сказала княгиня, – ты будешь связывать меня с моими людьми, которые окружат Святослава Ярославовича, а сам ты служишь Андрею. Иными словами, все нити будут в его руках.

– Да, но только так вы сможете друг другу помочь. Ты ведь, княгиня, понимаешь, что Святослав не собирается оставлять тебе Михаила Ярославовича. Михаил будет расти как князь рядом со своим братом, едва научится ходить. Тебе оставят только дочь Софию. Если я поспешу, то, возможно, Святослава смогут убедить, чтобы Михаил иногда с тобой виделся, и это не настроит его против брата.

– Как докажешь свою пригодность для дел? – спросила Ксения и строго посмотрела на Говоруша.

– Давай приступим, княгиня, и облепим князя Святослава нашими людьми. Я вот слышал, что он не женат, а значит, сердце его можно пленить.

– Боюсь, оно занято одной ныне покойной, но при жизни очень ядовитой змеёй.

– Всё можно изменить. Я подберу достойную девушку, и ты с ней поговоришь, а чтобы гарантировать её верность, мы возьмём в залог что-то дорогое, что у неё есть!

– Да ты и сам ядовитый, – с ухмылкой сказала княгиня, – а если я откажусь, то ты будешь всё это делать без меня? Я правильно понимаю? Андрею я нужна как человек, который возьмёт на себя всю ответственность, ведь так?

– Это не моё дело, княгиня, я и сам не просто так склонил голову перед городецким князем.

– Ищи ему полюбовницу, но только такую, чтобы не бесстыдна была и чтобы не стала произвол творить.

– Я найду её и приведу к тебе. Ты меня на службу к себе завтра возьми. Я в конях смыслю, так что не пожалеешь.

Князь Дмитрий Александрович Переславльский, прибыв в Новгород, был принят там очень любезно. Поклявшись не нарушать грамоты, которые новгородцы заключили с его дядей великим князем Ярославом Ярославовичем, князь Дмитрий тут же в Городище позвал к себе посадника Павшу Ананьевича с его сыном Михаилом Павшиничем и своих бояр Фёдора и Афанасия.

– Пришли вести, что великий князь повёл своих людей на штурм Переславля. Много пролилось крови. А мой двоюродный брат Святослав Тверской идёт огнём и мечом по новгородской земле. Великий князь занял Торжок, и, как вы все знаете, скоро у нас начнутся проблемы с продовольствием. Что посоветуете?

– Вот окаянный, – сказал Павша Ананьевич и разразился страшным кашлем, – что делать-то? Надо собрать рать и остановить этого безумца.

– А ещё, сказывают, княжич Михаил Андреевич, наместник Суздальский, к нему присоединился, – сказал Михаил Павшинич, – а проклятый Михаил Мишин, смутьян и негодяй, вновь народ мутит.

– Это всё не стоит нашего внимания, – с трудом произнёс Павша Ананьевич, захлёбываясь кашлем, – ну и пусть ходит и лает бессильно. У нас уже есть кня…

Кашель победил посадника. Уже не каждый день он мог сам влезть на коня и, хоть и пил отвары вёдрами, понимал, что приходит конец. Посадник перестал сам ездить на коне, чтобы никто не смог сказать, что он слаб, и теперь покидал свой терем всё реже и реже. Сын его, Михаил Павшинич, хоть и пытался помогать своему старому отцу, пользы приносил немного.

– Бояре, посадник, а тысяцкий у нас кто?

– А тысяцким у нас по-прежнему Ратибор считается. Но где он, неведомо! – сказал сын посадника Михаил Павшинич. – Так и стоит его терем наполовину разграбленный. Ратибор как уехал в Орду рать собирать, так и не вернулся. О нём никто не спрашивал. Может, издох, негодяй. На нас монголов вести хотел!

– А почему нового не выбрали? – спросил князь Дмитрий Александрович. – Сколько ратников сейчас у нас есть?

Павша Ананьевич и его сын молчали. Тысяцкого они не выбрали, так как боялись, что тот отберёт власть у посадника. Будь Павша сейчас здоров, он тут же предложил бы тысяцким своего сына, но старик и его опасался. Вот так возьмёт сынок и станет править Новгородом и как тысяцкий, и как посадник, а после и вовсе его место займёт. А ему ещё жить хотелось. Вот пройдёт этот кашель, и он ещё всем покажет. Правда, помимо кашля на Павшу Ананьевича обрушилась ещё одна невзгода. Глаза его стали значительно хуже видеть, и теперь, чтобы хоть что-то разглядеть, он подносил это почти к носу.

Увидев, что посадник и бояре молчат, князь всё понял. Не договорились здесь в Новгороде. Но совсем без тысяцкого нельзя. Надо выбрать его как можно скорее.

– Значит так, – сказал князь, – звоните в вечевой колокол! Будем тысяцкого всем миром выбирать!

Павша Ананьевич, который сидел на скамье, резко проснулся. Как так случилось? Уснуть прямо перед князем! Что он проспал-то? Может, что важное? Павша Ананьевич прислушался к разговорам и успокоился. Вече намереваются собирать, чтобы тысяцкого выбрать. Может, и вправду стоит отойти от дел и пожить спокойно, сидеть на лавке и рассказывать внучкам о том, как он был простым человеком и к концу жизни стал не только боярином, но и посадником. И не торговля была ключом к его процветанию! Нет! Раньше он занимался промыслами, считая наживу торговым путём недостойной. Может, и не стоило ему становиться посадником. Так и был бы он уважаемым человеком, а теперь вот надо постоянно бороться за влияние и власть.

Нет! Это он просто сегодня не выспался! Он ещё полон сил и сможет спокойно править Новгородом лет десять! В семьдесят лет, сказывают разные учёные люди, можно ещё и детей зачинать, а ему хоть бы светлый разум сохранить. Ладно, подумал Павша Ананьевич, он ещё поживёт. Надо что-нибудь важное сказать. Ну, давай назначу тысяцкого, пусть вече одобрит.

– Так… тысяцким надо бы, князь, избр… – кашель опять сдавил лёгкие Павши, но, отдышавшись, он продолжил: – Ивана Лукинича Ловлю! Он подойдёт. Верный человек, князь, и духа ратного.

Иван Ловля прославился на поле под Раковором. Пронзённый копьём, он продолжил бой и не оставил свою сотню. Дурного про него никто ничего не говорил, и в дела государственные Иван не лез. И чего я его сразу не назначил, подумал Павша, поймав себя на мысли, что голова его работает несколько медленнее, чем раньше.

– Ну, раз есть у нас достойный человек, – обрадовался князь Дмитрий, – то, может, и нет нужды нам людей от дел отвлекать и вече собирать. Пусть Иван и будет тысяцким.

Князь городецкий долго боролся с собой. Прошло столько времени, а он так ни разу и не сходил на берег Волги, где расстался со своей возлюбленной Татьяной. Князь понимал, что едва ли восстановление их отношений возможно, но его очень тянуло к тем местам.

На улице стояли прекрасные осенние деньки, и он всё же решился сходить на то место. Задолго до берега он спешился и повёл коня под уздцы. Столько времени пролетело, думал князь. Зря тогда он ускакал. Вот и мёртв теперь его брат Василий, а брат Дмитрий вступил в войну с дядей Василием. Кто знает, чем всё это может кончиться.

Князь с замиранием сердца вглядывался в очертания берега, надеясь увидеть там силуэт Татьяны. Где она? Может, по-прежнему ходит туда и носит еду своему отцу рыбаку. Может, села на землю и из-за травы её не видно, думал князь Андрей.