Мономах притормозил и огляделся. Жука нигде не было видно – скорее всего, он обнаружил в лесу зайца или белку и рванул за животным. Волноваться не о чем: лесок маленький, заблудиться невозможно, да и крупных диких животных здесь не водится. И все же Мономаху стало не по себе в тумане, в окружении деревьев и почти в полной тишине, нарушаемой лишь отрывистым уханьем крохотного воробьиного сычика, бесстрашно восседающего на ветке прямо у него над головой, и пением какой-то припозднившейся птицы. И вдруг Мономах понял, что он в этом тумане не один. Ничего не слышал, лишь почувствовал – и обернулся. В плотном мареве вырисовывался человеческий силуэт. Был он таким зыбким и нереальным, что Мономах затруднился определить, принадлежит фигура мужчине или женщине.

– Кто здесь? – крикнул Мономах, делая шаг назад.

Человек не ответил, даже не пошевелился, но Мономах готов был поклясться, что слышит его тяжелое дыхание. И в этот момент из тумана на него уставилось дуло пистолета…

* * *

Алла понимала, что при разговоре с главврачом «Светоча» у нее возникнут проблемы, ведь медики ненавидят делиться информацией почти так же сильно, как представители следственных органов и силовых структур. Но у нее имелся козырь, которым она надеялась воспользоваться.

Все началось так, как она и предполагала: главврач по имени Игорь Сергеевич Омуль никак не желал сотрудничать. Интересно, что фамилия руководителя как нельзя более соответствовала его внешности: прозрачные серые глаза навыкате, очень высокий лоб, толстые губы и бледный цвет кожи. При виде Омуля Алла даже засомневалась – а вдруг он, как и его тезка – рыба семейства лососевых, – вовсе не умеет разговаривать? Тем не менее она ошиблась: главврач говорил вполне членораздельно, но весьма неохотно.

– Вы же понимаете, что я связан медицинской тайной? – едва она вкратце изложила суть дела, задал он вопрос. – Вы требуете, чтобы я обсуждал коллегу и подчиненного за ее спиной?

– Скажите, Игорь Сергеевич, ваша щепетильность в отношении Цибулис как-то связана с тем, что она является любовницей владельца вашего медицинского центра?

Омуль задохнулся – не то от возмущения, не то от неожиданности, и на какое-то время в просторном светлом кабинете повисло гробовое молчание.

– Откуда вам об этом известно? – спросил он наконец, теребя воротник ослепительно-белого халата. Алла неожиданно подумала о Мономахе – его халат никогда не выглядел столь белоснежным и гладким, словно вот-вот захрустит. Говорит ли это о том, что Омуль использует халат как парадно-выходную униформу, или он действительно только сегодня надел его, свежевыстиранный, выглаженный и накрахмаленный?

– От самой Цибулис, – ответила она. – Она не стала запираться, поэтому, мне кажется, и у вас нет на это причин!

– Что ж… пожалуй, вы правы. О чем вы хотели спросить?

– Мне нужна информация обо всех пациентах Цибулис за последние пару лет – диагнозы, с которыми они поступили, результаты лечения…

– Да вы шутите! – нахмурился Омуль, отчего стал еще больше похож на рыбу. – Я согласен говорить об Инге Алойзовне, ладно, но вы же понимаете, что медицинская этика не позволяет разглашать сведения о пациентах!

Алла решила, что пришло время выложить «туза» на стол.

– А что говорит медицинская этика по поводу пациента, который умер по невыясненной причине и не удостоился вскрытия?

– Я вас не понимаю…

– Полина Арефьева.

– Кто это?

– Девушка, которая умерла в вашем центре и смерть которой вы скрыли. Вы не просто кремировали ее и захоронили прах в обход всех имеющихся правил, но еще и не сочли нужным поставить в известность родственников!

– У нее не было… – начал было Омуль и тут же умолк, сообразив, что проболтался. А Алла поздравила себя с тем, что главврача оказалось так легко «расколоть» – она ожидала, что он еще побарахтается.

– Хорошо, – после недолгой паузы проговорил он. – Если я дам вам все, что вы просите, могу я рассчитывать на, гм… конфиденциальность?

– По-моему, вы не вполне понимаете ситуацию, Игорь Сергеевич, – покачала головой Алла. – Ни о какой конфиденциальности речи не идет, и расследованием ваших махинаций, как и остальных их участников, будут заниматься другие люди. Вы можете помочь себе, сотрудничая со мной, и я обещаю, что это вам зачтется.

– Хорошо! – На этот раз Омуль долго не раздумывал, и Алла решила, что он разумный человек. С другой стороны, если уж кому и отвечать за содеянное, то Цибулис и Батрутдинову, которые эту кашу и заварили. Главврач же – личность подневольная: разве может он пойти против владельца медицинского центра, даже если бы такая глупость и пришла ему в голову? – Итак, что вам нужно?

– Как я уже сказала, нужны истории болезни пациенток Цибулис за последние два года. Кстати, вас устраивает ее работа? Это не для протокола!

– Честно говоря, меня устраивает, когда нет жалоб, – ответил главврач. – На Ингу таковых не поступало – напротив, все довольны… Хоть я и не знаю, как ей это удается!

– Что вы имеете в виду?

– Ну, все это ее «шаманство»…

– Вот как, значит, вы это называете? Разве Цибулис не использует научные методы?

– Я офтальмолог, поэтому понятия не имею, что она там использует! – пожал плечами Омуль.

– Тогда почему вы так сказали?

– Что вам известно об онкологах?

– Они лечат рак.

– Ага, точно! Только вот процент излечения от онкологических заболеваний невысок, а у Цибулис все отлично получается. Может, дело в том, что она сама подбирает себе пациентов, а может, в чем-то еще – не берусь судить!

– Вам не нравится, что она разборчива?

– Честно говоря, нет. Я сказал вам, что на Цибулис не поступало жалоб, но…

– Но это не совсем правда, да?

– Вы не представляете, как часто мне приходилось выслушивать претензии от женщин, которым она отказала! Знаете, каково это – объяснять, что у врача имеются основания для отказа, ее лечение идеально подходит лишь тем, кого она выбирает сама… Объяснять это женщинам, перед которыми стоит вопрос, потеряют они грудь и станут инвалидами или останутся при своем!

– Вы забываете о еще одной альтернативе.

– О какой?

– Смерть.

– О… ну да, конечно.

– Как в случае с Полиной Арефьевой. Цибулис ведь не выбирала ее, верно?

– Вы правы. Но и я к этому руку не прикладывал.

– А кто тогда?

– Позвонили из Министерства здравоохранения.

– Прямо из Москвы?

– Эта Арефьева, видать, была непростая девица и имела высоких покровителей. Не думаю, что в самом министерстве, но она знала кого-то, кто знал кого-то еще… Ну, вы понимаете.