– Мирись, мирись, мирись, и больше не дерись. А если будешь драться – я буду кусаться.

Я не смогла сдержать улыбки. Фрея разбила наши руки, а потом, сделав заговорщицкую моську, приобняла меня за плечи.

– А по поводу одежды я тебе так скажу, – начала она. – Вообще мой… как бы его обозвать бы поприличнее… папа пожалуй… так вот мой папа очень хотел, чтобы я была этакой грудастой и ногастой, но тем не менее одевал исключительно во всякие тупые длинные платья с рукавами и вдалбливал, что я должна быть верна всего одному человеку на свете. Так что мое поведение и одежда – это бунт!

Ничего себе, а мы с ней однако еще и похожи. Чертовка поймала мой удивленный взгляд и поняла его по своему:

– Ты не подумай только, что я буду изменять Кешке, с этим жуком у меня сил на измены точно не останется. А тебе, крошка, я советую ради разнообразия хоть разок нарядиться как... шлюха. Вот увидишь, стоит тебе понять что тебя никто не осудит за демонстрацию твоей замечательной попы и, – она смерила взглядом верхнюю часть моего тела, – сносной груди, и старые предрассудки тебя отпустят. К тому же твой парень наверняка будет в восторге. А то одеваешься ты, честно говоря, как мужик, а Фрино вроде не из этих. Уж прости мне мою прямоту.

– Да нет, спасибо вроде как, – пробормотала я.

Тирада Фреи меня немного ошарашила. Да нет, не немного. Она меня настолько ошарашила и даже, чего греха таить, воодушевила, что я решила попробовать. По крайней мере на зло сидящей у меня в голове матушке, диктующей что надо делать и как одеваться. К тому же Чертовка, как ласково именовал ее Кеша, вдруг напомнила мне своими разговорами упомянутого Фрино. Он тоже всегда говорил всю правду в лицо, и этим страшно подкупал.

– Ну ты и милаха, – стиснула меня в объятиях Фрея, и я уловила исходящий от нее запах розовых духов. – Теперь мне еще больше стыдно, что я думала о тебе плохо. Все, пошли к твоей зеленой подружке. Мы как раз тут выясняем, что с ней стало.

И она бесцеремонно затолкала меня в лазарет.

На нас сразу же уставились Кеша и Кальц. Преподаватель алхимии сидел на тумбочке у постели и ел яблоко, демон сидел на стуле и держал ладошку Ники в своих руках. Вид у Кальца был непривычно подавленный, даже адресованная мне попытка улыбнуться выглядела жалко. А вот Текка, с потерянным видом сидящая прямо на полу, вообще на нас с Чертовкой внимания не обратила, даже не шевельнулась.

Ника, кажется, спала, и вокруг прямо на одеяле цвели какие-то мелкие белые цветочки. Я еле узнала ее. Кожа, которая была некогда нормальной розовой, теперь сделалась зеленоватой, кое-где на ней красовались коричневые болячки. Лицо разрезали зеленые, пульсирующие жилы.

– О, быстро же вы помирились, – как-то невпопад сказал Кеша.

– Что с ней? – испугалась я, подойдя ближе к Нике. – Она спит?

– Если бы, – вздохнула Фрейя. – Она без сознания, и уже почти целые сутки.

– Но почему?

– Дурында потому что, – зло пробормотал Кеша. – Она отравилась. Точнее даже не отравилась, а устроила себе передозировку растительным зельем.

– Так она его что же, пила?! – с ужасом прикрыла рот ладонями я. – Кеша… если бы я знала, что это зелье ей для этого нужно… я бы никогда!

– Не вини себя, – мягко остановил меня Кальц. – Никто не знал что у нее на уме…

– Но зачем? – спросила я растерянно. – Зачем ей пить это зелье, она же не растение.

– А вот тут ты ошибаешься, – сказал Кеша. – Брусника – матриарх, пусть и выглядит как обычная человеческая девушка. Это знаешь как что… как яблоко. Вот яблоко, оно большое и мясистое, настоящая кладезь витаминов и глюкозы. Но эти витамины нужны только для одного – чтобы, попав в землю, они дали питательные вещества семенам, которые находятся внутри. Вот так же и с Никой. Она хотела спровоцировать свое превращение в матриарха, но не учла всех деталей.

– Мда, не учла – не то слово, – вздохнула Фрейя. – Грубо говоря ей резервов не хватает на то, чтобы нормально прорасти, а она уже начала. Мы, конечно, накачали ее и витаминами, и энергией… но если ей не хватит сил, если она не справится – вполне может загнуться.

– Не говори так, – нахмурился Кеша. – В конце-то концов другие матриархи не дадут ей завять. Если Ника не стабилизируется в ближайшие дни, то мы просто отправим ее на Эквариус и все будет хорошо.

– На Эквариус? – ошарашенно переспросила я.

– Ага, – тяжело вздохнув, кивнула Фрейя. – Вряд ли она в таком нестабильном состоянии  сможет продолжать учебу. Либо возьмет академ, либо совсем не вернется. Благо, со своими силами и статусом она вполне может это сделать без последствий. Да и если мы будем ее здесь удерживать, это может привести к скандалу между академией и Эквариусом.

Кеша одарил ее удивленным взглядом.

– С каких пор ты лезешь в политику, милая? – спросил он.

– Это не мои слова, я ничего не понимаю, – сдала глупое лицо и высунула язык Фрея. – Я просто повторюшка, попугайничаю за Радой, которая вчера приходила. Даже уж поумничать мне не даешь, рыженький, это не честно.

– Я вот чего не понимаю, – улыбнулся ей Кеша. – Нет, конечно, ясное дело, что матриарх – это круто и все такое… но нафига? Почему нельзя было дождаться, когда она сама прорастет да и все?! Янка, может хоть ты мне объяснишь.

– Не знаю, – потупилась я. – Понятия не имею.

– А матриарх он того, красивый? – хитро спросила Фрея.

– В книгах описывается как самое красивое существо на Эквариусе после фей, хотя у них там… хмн… специфические понятия о красоте, – припомнил Кеша.

– Тогда все ясно, – поставила диагноз Фрея, а потом ткнула пальцем на смутившегося Кальца. – Вот она – причина. Красивая такая причина.

Мы с Кешей удивленно уставились на чертовку, не понимая, о чем она говорит.

– Ой, да ладно вам! – закатила глаза она. – Девчонки всегда парятся о своей внешности, даже если они – самый