По ночам я валялась в шезлонге во дворе и любовалась звездами. Они будто состояли из воды и висели низко-низко в чистом и безоблачном небе. Я слышала нежный шепот океанских волн и шелест ветра в листьях большой кокосовой пальмы неподалеку. Однажды ночью у меня возникло чувство, словно я обратилась к небесам с вопросом, сама не понимая, о чем спрашиваю, но в надежде, что там знают ответ.

Сначала я вспомнила о своих родных, которые покинули этот мир. Потом — особенные моменты, которые были связаны с большинством из них, и почувствовала, что меня любят и что я счастлива. Когда вспомнила родственников, которые заставили меня страдать, на лице отпечаталась грусть. И защемило сердце при мысли о том, что мы не в состоянии ничего полностью забыть, все остается в нас, воспоминания готовы нахлынуть и овладеть нами.

Я ждала знака — например, падающей звезды, которая была бы посланием для меня от бабушки. Хотела, чтобы мои предки дали о себе знать или чтобы со мной заговорили звезды. И тогда у меня родился ответ на тот вопрос, который я долго не могла сформулировать.

А ответ быт простой: пусть звезды будут лишь звездами. Этого достаточно. Мой занятый мыслями ум находился в напряжении постоянного ожидания, чего-то требовал и даже придумывал истории, которые небо должно было мне поведать. Я поймала себя на забавной мысли, что пытаюсь манипулировать ночным небом.

«Пусть звезды будут лишь звездами». Я почувствовала, как мое тело окутывает покой. И в этот момент я позволила жизни идти своим чередом.

Я долго смотрела в небо и чувствовала благодарность. Понимала, как честно — просто признавать существование того, что есть здесь сейчас. В моей жизни это значило называть вещи своими именами. Всю жизнь я старалась не произносить слово «страдание», называла происходящее иначе. Я стремилась все приукрасить, изменить или усовершенствовать. А что будет, если просто назвать гнев гневом, грусть грустью? И если назвать предательство его подлинным именем? Если произнесу «горечь», буду изо всех сил стараться никогда не испытывать этого чувства?

Не нужно ничего из себя выдавливать, отрицать и утверждать. И при этом надолго цепляться за определенное чувство. У всех эмоций есть жизненный срок, я лишь позволю времени идти своим чередом. Как сказал Леонард Коэн, «внутренние чувства приходят и уходят». А когда мое внутреннее чувство существовало, я могла точно обозначить эмоцию, которая его заменяла.

В ту ночь я почувствовала, что воспринимала небо максимально масштабно. Звезды не падают ни вверх, ни вниз. Они льют свет в нашу атмосферу. Пляжная благодать успокоила, обрадовала и умиротворила меня. По крайней мере, на тот момент я исцелилась и почувствовала, что во мне что-то изменилось, и, вероятно, моя жизнь тоже изменится, станет более искренней и менее подчиненной потребностям.

Самый великий дар нашей жизни — подлинность. Мы достигли той точки пути, где хотя бы на мгновение можем сушить весла и осмотреться. Мы прощаемся с нашими страхами и обретаем в себе источник силы. Можем оценить все, что видим, и быть благодарными за свой разум, сердце и тело. Наша зрелость и чистое сердце дают возможность оценить собственную жизнь с разных точек зрения. Мы способны воспринимать и наших предков, и все живые существа как объекты заботы. И можем оценить дары, которыми мир постоянно нас наделяет.

Недавно я обнаружила мою золотую кадильницу. Десять лет назад я сложила в нее записки за здравие. Это были самые простые молитвы, часто состоящие из нескольких коротких слов, например: «поведение моей сестры», «здоровье моего брата» или «брак моего друга».

Я открыла кадильницу и достала оттуда все записки. Медленно прочла их, стараясь вспомнить, какие события заставили меня их написать, и поняла, что все они исполнились. Не благодаря моим действиям и необязательно в силу того, что произошло с теми, за кого я молилась, а потому что время обесценило многие из этих пожеланий. Я вступила в новую эру. У меня появились новые проблемы. Я начала размышлять о том, как благодатно время, потому что прежние причины для беспокойства уходят в прошлое. Возможно, это и есть ответ на молитву — когда беспокоиться не о чем.

Старея, мы лучше осознаем свое место. Мы лишь капля воды в бегущей реке времени, которое стремится вперед. Истории нашей жизни текут вспять, к началу Вселенной, а линия человеческого времени — длиной от пятнадцати до двадцати миллионов лет. Мы связаны с древними и величественными ритмами и циклами и теперь находимся здесь, а вместе с нами — наши друзья и родные, страна, семь биллионов других людей и живых существ. Это ощущение глубокого времени и взаимосвязь с ним часто приходит к нам в поздний период жизни; глубоко переживая его, мы ощущаем и сильную печаль, и большую радость.

Время прекрасно учит смотреть на все со стороны. Если мы позволим себе жить сегодняшним днем и постараемся оценить собственный опыт, нас вылечит лекарство-время. Мы способны бесконечно и по-разному совершать ошибки и страдать, и эта способность с нами навсегда. Но в течение жизни мы осознаем, что человек способен справляться с неблагоприятными воздействиями. Такая способность вырабатывает у нас определенную склонность к уединению и неиссякаемую надежду на лучшее. Оглядываясь на свою жизнь, мы видим бесконечный цикл кризисных ситуаций и личностного развития.

«К тому моменту, как нам исполнится шестьдесят пять лет, с нами уже всякое бывало», — сказал мой кузен Стив. В этом нет сомнений. Оглядываясь на свою жизнь, мы видим радость и печаль, ошибки и победы, плавание по золотой реке и погруженные во мрак ночи. Можем видеть себя с самого раннего детства.

Я с трудом могу поверить, что та женщина двадцати с небольшим лет, которая сдала кровь за деньги, чтобы купить себе черное ретроплатье в блестках, — я. Когда я появлялась в этом платье, оно сверкало, будто языки черного пламени. Я с трудом представляю, что было в голове у женщины, купившей то платье. Сейчас я сдам кровь, только если речь идет о жизни или смерти. В основном ношу тренировочные брюки и футболки, и последнее, чего хочу — привлекать к себе внимание.

Да, если мы стремимся найти преемственность, сможем ее обнаружить. Сейчас мне в основном нравится то же самое, что я любила в десятилетнем возрасте: читать, учиться, плавать, гулять, общаться с друзьями и родными. На любом жизненном этапе мне доставляло удовольствие заботиться о людях и животных. Недавно я общалась со своей лучшей подругой с тех времен, когда училась в восьмом классе, и она вспомнила, что я часто предлагала ей поваляться в траве и полюбоваться небом. Мы до сих пор так делаем с моими родными и друзьями.