«Яни, мы заняли тебе очередь в столовой…»

«Яни, вот те учебники, что ты хотел взять в библиотеке…»

«Яни, эти пирожные готовят в наших пекарнях. Отведай, пожалуйста…»

«Яни…»

«Янии…»

— Яни! — взревела я, когда в дверь очередной раз постучали. — Достало! Прекращай над ними измываться!

— Да что ты, душечка. Они сами, — он невинно хлопнул ресничками и застенчиво поправил подол персиковой юбочки по колено.

Ага, как же! Кому он тут глазки строит, душа питонья? Мне? Ха-ха, три раза! У меня уже иммунитет!

— Аля, ты ведь пойми, я же к ним по-хорошему. Ласково! Вот они в ответ ко мне тянутся. Это всё просто так, по-дружески. Невинно! Я на них даже не смотрю как на девиц! Правда!

— Да, конечно, — я расплылась в ласковой улыбочке и пропела нежным голоском: — Ты кому, чешуйчатый, заливаешь? Оставь девушек в покое. Как тебе не стыдно, змей, так грязно манипулировать их сознанием. Где совесть, хвостатая твоя физиономия? Не знаешь? А я подскажу. Нету у тебя её. Недодали при рождении.

Стук повторился.

Яни, поморщившись, поднялся с кровати и, подойдя к двери, широко распахнул её.

— Яни, — и сразу дурацкий девичий смешок, — завтра у нас день свободный от учёбы, может, мы погуляем в городе? Ты и я!

— Яни, ко-ко-ко, может, мы с тобой… ко-ко-ко… Бесит!

Я закрыла книгу и поднялась. Подойдя к другу, захлопнула дверь перед носом краснеющей девицы, а затем резко схватила своего любвеобильного гадёныша за ухо.

— Алька, ты что? — взревел он.

— Я что? Я? А ну, цыц! Я тебе сейчас за жизнь рассказывать буду, братишка! Вникай. Так вот или ты сам прекращаешь этот балаган и разгоняешь этот свой куриный гаремчик, или…

— Не злись, Алька, это не я! Да они сами. Веришь?

Он сделал ну такую жалкую физиономию, словно его мамка поругала.

Но не в этот раз. Ой, не в этот раз.

Да у меня просто всякое терпение лопнуло!

— Сами? — прошипела я, выкручивая ухо. — Ты с кем разговариваешь, Янчик? Думаешь, я не вижу, как ты им улыбаешься и глазки свои бесстыжие строишь. Ты беды ждёшь? Чтобы какая кура действительно влюбилась, а ты поиграешь с ней и пинком под зад. Ждём, пока петух в одно место клюнет, и тебя не осенит, что заигрался малёхо!

— Да ладно тебе раздувать трагедию, — слёзно простонал он. — Неправа ты, я не захожу далеко. Вот ни разу и с этой Маликой… Э-э-э, нет… Марукой? Нет…

— Малони! — гаркнула я. — Даже имён своих девиц запомнить не можешь! Строит тут из себя агнца.

— Отпусти ухо, Аль. Знаешь же, что драться не стану и ответки не будет. Чего ты пользуешься! И никуда я не захожу.

— Нет, ты зашёл, — стояла я на своём. — И ещё тебе информации, чтобы подумал: представь, нашёл ты свою единственную, а ей как шепнули на ухо, какое за твоей спиной кладбище из разбитых сердец, так она и бегом от тебя, сверкая пятками.

Он на мгновение замер, почесал рукой подбородок и пожал плечами как ни в чём не бывало.

— Да кто шепнёт-то, Аль?

— Я! — мой голос сотряс стены. — Да не просто шепну, а красочно обрисую каждое это: «Яни! Оу, Яни! Да, я тебе, Яни… Да, я для тебя, Яни… О, Яни… Ко-ко-ко»

— Алька, ты не посмеешь! — он вмиг стал серьёзнее и уже не столь самоувереннее.

— О, зря сомневаешься. Про женскую солидарность слыхал? Так вот, братец наг, если ещё раз я услышу это: «Яни, а я тебе или для тебя…» — ухо выдеру. Усёк!

— Ведьма! — ругнулся он, оттряхивая несуществующую грязь с юбки.

— На том и стою!

Отпустив его ставшее бордовым ухо, проследила, как этот уж увалился на свою кровать и состроил обиженную моську.

— Ты мне ещё спасибо, Яни, скажешь, — совесть всё же кольнула в душу. — Авторитетно тебе заявляю: девушкам легче поверить мужчине, если у него не подмоченная репутация.

Надулся. Сложил руки на груди. Эдакий мелкий, но гордый змеиный народец.

— И ещё представь, скольких врагов в лицах брошенных девиц приобретёт твоя единственная. Хочешь, чтобы её за каждым углом вылавливали, чтобы космы повыдирать? — заглушив шёпот совести, решила дожать этого наглеца.

— Не посмеют, — пробубнил он и задрал ноги на спинку кровати.

— Ещё как, Яни. Ещё как посмеют! Так что полежи и подумай над моими словами, а я в лаборатории к некромантам. Мне Злата обещала лекции.

Он наконец бросил на меня полный детской обиды взгляд. В темно-карих мягких глазах стояли слёзы. Только вот знала я, что это чистой воды разводилово. Эмоциональный кобринный шантаж!

— Вы с ней немного похожи, — проворчал он, смекнув, что номер не прошёл.

— Со Златой? Ну так вроде родственницы дальние, — пожав плечами, я надела пресловутую коричневую жилетку.

— Нет, у вас запах схож. Я бы подумал, что вы сестры родные.

Застегнув пуговички, покосилась на друга и на несколько мгновений призадумалась. Если честно, то я понятие не имела, кто она мне. Что там за вода на киселе.

— Нет, — всё же, покачав головой, признала, что мама для второго ребёнка явно уже не в возрасте. — У меня точно сестёр не было и нет.

Улыбнувшись, поправила бледно-розовое платье и, бросив на друга укоризненный взгляд для пущего эффекта, так сказать, вышла в коридор, оставляя эту буку одного. Стоило мне захлопнуть дверь, как из-за угла выглянуло аж три девицы.

Силы небесные, да что творится-то? Ладно этот похабник, а эти то куда? Мамка совсем ничего в голову не вбила! Стыдоба!

— Гордости у вас нет, — рявкнула я на них. — Самоуважения. Не слышали о таком? Что вы ему на шею пачками вешаетесь? Раньше хоть по одной, а теперь стаями бегаете. Делить его, как собрались? График составите, кто когда любимая жена?

Эти куры, вместо того чтобы устыдиться, встали руки в бока.

— А тебе-то что, Миленина? Ты ещё не жена. А невеста и подвинуться может.

— Ну и дуры, — я покачала головой, а потом не удержалась и, открыв дверь в комнату, прокричала: — Дорогой, не судьба нам быть вместе. Твой гарем меня уже двигает, быть мне заклёванной стаей твоих обожательниц!

Захлопнув повторно дверь, зыркнула на этих недалёких и спустилась по лестнице в центральный холл.

Злость просто разбирала.

Пройдя через большой зал, завернула в восточный проход. Далее в административный корпус. Поглядывая на многочисленные картины и портреты, ловила на себе пристальные взгляды. Это нервировало.

Наконец, миновав галерею, спустилась в мрачное, но более дружелюбное подземелье.

Потянув на себя тяжёлую дверь, вошла в лаборатории некромантов.