— Бедняга в шоке, — хихикнула Из, а я, старательно делая вид, что никакого пушистого магического существа в моей комнате нет, повернулась к сложившему руки на груди мужчине.

— Спасибо, господин декан.

— Не забудьте, что все произошедшее сегодня должно оставаться между нами, — напомнил тот, нахмурившись.

— Конечно, — поспешила заверить я, краем глазом поглядывая в сторону пребывавшего в состоянии глубокого оцепенения Зимфаила.

Секунду спустя мужчину окутала сизая дымка, а еще через мгновение мощная фигура растворилась в мареве портала.

Напряжение, все это время сковывавшее измученное тело, разжало тиски, и я, словно подкошенная, завалилась на кровать и устало закрыла глаза, продолжая игнорировать лиррона, чьи глаза уже больше походили не на блюдца, а на приличных размеров тарелки для супа.

— Что произошло, Мирра?! Почему декан перенес тебя в комнату? Ты была в Восьмом районе?

У меня совершенно не осталось сил, поэтому я лишь устало зевнула и перевернулась на бок.

— Нет шансов, что все объяснения подождут до завтра? — жалобно простонала я.

— Смерти моей хочешь?!

Я не хотела, поэтому, подставив руку под голову, начала рассказывать о приключениях, свалившихся на мою несчастную голову, опуская при этом пикантные подробности, касающиеся странной сцены в дамиановских покоях. Об этом Зимфаилу совершенно незачем было знать. Когда поток словоизлияния затих, лиррон неодобрительно покачал головой.

— Тебя ни на минуту нельзя оставить без присмотра! Мне нужно было пойти с тобой.

— Ты мало чем смог бы помочь в борьбе с грабителями, Зима, — скептически хмыкнула я в ответ. — Бытовая магия не справилась бы с ними.

— Ты ничего не знаешь о нашей магии, девочка, — задрал нос Зима, окатив меня презрительным взглядом. — Лирроны гораздо более опасны, чем кажется на первый взгляд.

— Да, Мирра, ты неправа. Зима мог бы задушить грабителей в своих меховых объятиях, — съязвило мое альтер эго.

— Или же разбойники были бы наповал сражены этой пушистой милотой, — добавила я. В голове зазвенел заливистый хохот, и мне с трудом удалось удержать на лице серьезное выражение.

— Я верю тебе, Зима. Лирроны наверняка обладают грозными боевыми заклинаниями, о которых широкой общественности просто неизвестно. Извини, — примирительно произнесла я. — Из-за случившегося я не смогла раздобыть все необходимое из твоего списка.

— Я что-нибудь придумаю, — успокаивающе произнес Зимфаил.

— Давай продумаем план по изъятию документов из архива. Не зря же я сегодня прошла все эти испытания! Кстати, почему ты не сказал, что Измир твой друг и что он обладает способностью вас видеть?

— Потому что это неважно, — пожал покрытыми густой шерстью плечами Зимфаил. — Измир надежный и полезный человек. Это все, что тебе нужно о нем знать.

— Как выпускник престижной факультета алхимии оказался на изнанке магического мира?

— Это не моя тайна, Мирра, — лиррон покачал головой. — Если Измир захочет, он расскажет тебе свою историю.

— Думаешь, мы еще когда-нибудь встретимся?

— Уверен в этом. С твоей тягой к неприятностям… жизнь еще обязательно сведет ваши пути.

Я не стала спорить. Возможно, Зима прав, Максимилиан был мне нужен, и я готова пойти на многое, лишь бы его отыскать. Самое удивительное, что дело было не только в передаче ответственности за род. Здесь в академии я достаточно долго наблюдала за крепкими узами, связывающими Аштона и Эм, и, если быть абсолютно честной перед самой собой, завидовала их отношениям. Они часто ссорились и порой довольно зло шутили друг над другом, но при этом оставались семьей.

Я же в свою очередь осталась совершенно одна после того, как отец и бабушка покинули меня. Дядю Генри можно не брать в расчет. Впрочем, он и сам видел во мне всего лишь очередной семейный актив, который можно выгодно вложить. В надежде обрести свободу я неожиданно обнаружила в себе отчаянное желание обрести родную душу. Меня и Макса — мысленно я называла его именно так — связывала одна кровь, а значит, мы могли бы стать настоящей семьей. Он может заполнить ту пустоту, которая образовалась в душе, высасывая из меня всю радость и надежду на счастливое будущее.

Устроившись на кровати поудобнее, мы с лирроном принялись планировать штурм неприступной крепости — кабинета самого ректора. Деталей, которые следовало учесть, было слишком много, но мы с Зимой не сдаваясь упорно продолжали корпеть над картой академии, расписанием работы ректората и самого главы академии.

Охранные заклинания, стоявшие на страже святая святых, были настолько сложны и запутаны, что я начала сомневаться в успехе нашего безумного предприятия. Но, к счастью, знания, прожившего в замке не одно десятилетие Зимфаила зажгли пусть тусклый, но все же огонек надежды.

Гораздо позже, когда стрелки часов замерли на цифре двенадцать, я наконец улеглась в постель. Усталость должна была свалить меня с ног и погрузить сознание в яркий мир сновидений, однако вот уже битый час я лежала на кровати в туманной лужице лунного света, падающего из приоткрытого окна, и не могла выкинуть из головы чернильные глаза с алыми искорками, мерцающими в их глубине.

Сделав пару медленных вдохов и выдохов, я зажмурилась и попыталась расслабиться, мысленно призывая благословенное забытье. Избитому телу и измученному сознанию был необходим отдых, но я почему-то никак не могла отмахнуться от назойливых образов, живыми картинками всплывающих в голове.

— Тебе нужно хоть немного поспать, — обеспокоено прошептал на ухо голос.

— Не могу заснуть, — простонала я и накрыла голову подушкой, отрезая звуки ночного леса, доносящиеся снаружи. — Спой мне, Из.

Из начала напевать колыбельную, которую когда-то пел мне отец. Иногда, когда чувство безысходности сжимало сердце особенно сильно, в минуты слабости и одиночества, я просила ее об этом. Тихая мелодия напоминала мне о родном доме, об отце и его бесконечной любви, укрывающей меня своим теплом.

Убаюканная нежным напевом, я не заметила, как глаза закрылись и меня окутала бархатная темнота.

Утром, когда я, сонно потирая глаза, выползла из ванной комнаты, обнаружилось, что смятые беспокойным сном простыни уже сменены на новые, сияющие ослепительной белизной, а сама кровать аккуратно застелена.

— Зима?

— Доброе утро. Как спалось? — Лиррон материализовался посреди комнаты, прижимая к груди стопку чистых, накрахмаленных полотенец.