— Разворачивайтесь.

— Зачем?

— Мирра, — процедил мужчина, буравя меня недовольным взглядом, — вы всегда такая непокорная?

— В зависимости от обстоятельств, — криво улыбнувшись, пожала плечами я.

— Разворачивайтесь, говорю, мне нужно осмотреть вашу спину.

— И как вы это планируете сделать? На мне же платье.

— Включите уже наконец голову, адептка Эштер. Я проведу диагностику через одежду. Неужели вы думаете, я попрошу свою подопечную раздеться в моей комнате?

— Откуда мне знать, что нормально, а что нет для главы факультета, который шатается по Воровскому району, — съязвила я, но тут же прикусила язык.

Четко очерченные, на зависть девицам, брови практически сошлись в одну грозную линию, глаза метали молнии — в них отчетливо светилось намерение отшлепать не в меру говорливую адептку.

— Кажется, разбудила спящего якшара, — втянула голову в плечи я.

— Это ты зря, — неодобрительно покачала головой Из. — Чувство самосохранение совсем притупилось.

— Делайте, что говорю, пока я не показал вам наглядно, что нормально для аморального главы факультета! — Не теряя времени, декан сделал еще один резкий шаг ко мне, грубо схватил за плечи и развернул.

Не успев и пикнуть, я подверглась весьма неприятной процедуре проверки на наличие серьезных повреждений. Пока декан ощупывал спину, задевая синяки и ушибы, мне оставалось только шипеть сквозь зубы и изо всех сил стараться сдержать навернувшиеся слезы. Когда издевательство, прикрытое вуалью заботы о здоровье одной отдельно взятой адептки, стало невозможно терпеть, я сделала попытку отстраниться, но была возвращена на место одним движением твердой руки.

— Не дергайся! — Видимо, Дамиано по-настоящему был в бешенстве, раз так резко перешел на «ты», откинув все условности. — В который раз задаюсь вопросом, за что мне в студентки досталась такая неугомонная девица.

— Я не… — попыталась возмутиться, но декан, не став слушать, продолжил:

— Эта адептка просто не умеет держать язык за зубами — слова бегут впереди ума, огрызается и упрямится! Лезет в воровской район, врет, юлит и снова огрызается, — мужчина со вкусом указывал на все мои прегрешения, ничуть не смущаясь издаваемого мной возмущенного сопения.

Еще какое-то время декан продолжал отповедь, припоминая все недостатки и проступки. Я же пыталась вставить хоть слово в бурный поток, но, естественно, не преуспела. Дамиановскую лавину несло, и остановить ее не представлялось возможным. Видимо, я действительно его довела.

Через некоторое время мне надоело выслушивать то, чего я даже от своего отца, не раз и не два ловившего меня на проделках, не выслушивала, поэтому попыталась развернуться к декану лицом. Легко удерживая меня, тот принялся нажимать на гематомы еще сильнее, отчего боль вспыхивала огненными точками. Вся спина горела — декан не просто проводил диагностику, он залечивал мелкие синяки и ушибы магией.

— Готово, адептка Эштер, — Дамиано развернул меня к себе и, не отпуская плеч, проникновенно просмотрел в глаза. — Надеюсь, вам не нужно объяснять, что о произошедшем в Восьмом районе не стоит никому рассказывать? Будет лучше, если вы вообще забудете, что сегодня там были.

— А что вы там делали, господин декан? Что это было за заклинание? Грабители ведь мертвы, да? Вы оставите их тела на той улице? Не боитесь, что законники выйдут на нас? — из меня снова неуправляемым потоком полились вопросы.

— Предоставьте мне самому разбираться с последствиями вашего спасения, — холодно отрезал декан.

— Жалеете, что спасли меня? Нужно было пройти мимо и оставить. Я бы справилась и без вас! — тут же взвилась я, ощутив совершенно иррациональную детскую обиду.

— Не знаете, когда остановиться, да? — во вкрадчивом тоне с бархатной хрипотцой плескалось столько яда, что, будь он настоящим, я была бы уже мертва.

Не сумев совладать со своими чувствами, я, похоже, перешла все возможные границы, а ведь декан действительно мог пройти мимо и предоставить разбойникам избавить его от вечной головной боли в виде не в меру дерзкой первокурсницы. Я обязана ему жизнью.

— Простите, — я виновато опустила глаза. — Спасибо вам. За все.

— Вам стоит научиться сдержанности, Мирра, вы ведь аристократка. Знаете, какое качество действительно может спасти жизнь в гадюшнике, называемом высшим светом?

— Какое?

— Хладнокровие. Научитесь держать свои мысли и эмоции при себе.

— Вы говорите, как моя бабушка, — насупилась я.

— Ваша бабушка была умной женщиной. Вам стоит вспомнить ее советы и следовать им.

Декан отпустил мои плечи и протянул баночку с желтоватой мазью.

— Держите, я убрал самые крупные ушибы и ссадины. К сожалению, мои способности в целительстве ограничены. Наносите мазь каждые два часа, завтра от последствий ваших приключений не останется и следа.

— Спасибо.

— Не стоит меня благодарить. Я сделал то, что должен был. Вы моя студентка и находитесь под защитой академии. Однако впредь я надеюсь на ваше благоразумие. Никаких вылазок в Восьмой район и никаких стычек с бандами грабителей. Это ясно, Мирра?

— Ясно, — ответила я, мысленно прикидывая, как скоро смогу снова наведаться в запрещенную деканом часть города. Поиски брата, скорее всего, еще не раз приведут меня туда. Но декану вовсе не обязательно об этом знать.

— Хорошо, — кивнул мужчина и снова нахмурился. — Вам нельзя выходить из моих личных покоев — пойдут нежелательные слухи. Я перенесу вас прямо в вашу комнату. Подойдите.

Пульс скакнул до несовместимых с жизнью высот, и мне пришлось сделать глубокий вдох, усмиряя его бег. Немного успокоившись, я приблизилась к мужчине, губы которого вдруг растянулись в хитрой усмешке.

— Вы знаете, что делать, Мирра, — произнес он, раскрывая объятия.

Лишь на мгновение я нерешительно замерла, а затем шагнула и обхватила мужскую талию руками, приготовившись к неприятным ощущениям от перемещения. Декан Дамиано обвил меня сильной рукой, притиснув к горячему телу. Хрустнула сфера, и мир, смазавшись яркими красками, завертелся перед глазами.

Портал пережевал и выплюнул нас прямо на небольшой пятачок между кроватью и столом моей комнатушки. Как только мне удалось протолкнуть склизкий ком тошноты обратно вниз по пищеводу и сморгнуть мутную пленку головокружения, я отлипла от декана Дамиано и узрела удивленную лирронову мордочку, таращившую на нас огромные глаза.