Ступенями тропа на холм лесистый;

Над нею старых елей мрачный свод

Навис, непроницаемый, ветвистый,

И потайной пробился в чаще ход.

Там аромат обдаст меня смолистый.

В густой тени алеет мухомор

И белый гриб украдкой дразнит взор.

Другой овраг. Вот мост желтеет новый.

С него взберусь опять на холм другой,

И прихожу, минуя бор сосновый,

К отвесному обрыву над рекой.

Мне видны здесь: отлив ее свинцовый,

Далекий бег и заворот крутой,

Простор, и гладь, и ширь, и зелень луга

Прибрежного напротив полукруга.

А вдалеке на берегу наш дом

С колоннами, классическим фронтоном,

Широкой лестницей перед крыльцом,

Двумя рядами окон и балконом.

Смеркается. Малиновым огнем

Река горит под алым небосклоном.

Уж огонек между колонн в окне

Из комнаты моей сияет мне.

Домой, где ждет пленительный, любимый

За письменным столом вседневный труд!

Домой, где мир царит невозмутимый,

Где тишина, и отдых, и уют!

Лишь маятник стучит неутомимый,

Твердя, что слишком скоро дни бегут…

О, как душа полна благодаренья

Судьбе за благодать уединенья!

Но желанное уединенье – нечастый подарок. Константину Константиновичу вновь и вновь приходится с головой окунаться в дела, решать разнообразные проблемы, встречаться со многими людьми. Принадлежность к императорской семье, высокое положение в обществе отнюдь не освобождают его от каждодневных обязанностей. А на рубеже веков их у него становится еще больше, чем прежде. Судьба переворачивает очередную страницу жизни великого князя. Начинается новая увлекательная глава, открывающая широкие горизонты. Хотя пролог к ней был совсем не веселый…

Вернувшись домой в конце июля 1899 года из чудесной поездки по Черногории, великий князь узнал, что в Преображенском полку в его отсутствие произошла большая неприятность – растрата. Виновны будто бы офицеры. Правда это или нет, он пока не знал. Но упорные слухи об этом распространялись в окружении великого князя Владимира Александровича, занимавшего пост командующего войсками гвардии и Петербургского военного округа.

Константин Константинович очень переживает – подобное во вверенном ему воинском подразделении случилось впервые. Особенно неприятен вопрос, заданный ему Владимиром: не знает ли он кого-нибудь, кому мог бы сдать полк?

Я был огорошен и внутренне возмущен, но сидел молча, не возражая ни словом и не оправдываясь. Когда он кончил, я доложил, что следствие обнаружило причастность к преступлению только трех негодяев и не предполагает и возможности целой шайки. Наконец, Владимир дал мне совет обо всем этом переговорить с его начальником штаба Васмундом.

К счастью, опасения о недоверии к нему как к командиру полка не оправдались. Генерал Г. Р. Васмунд объяснил, что Владимир Александрович еще до печального происшествия в полку говорил с ним о том, что лучшая кандидатура на должность главного начальника военно-учебных заведений Российской империи – именно великий князь Константин Константинович. Поэтому вполне очевидно, что совет родственника сдать полк не имеет ничего общего с совершенным несколькими офицерами преступлением.

Через пару недель, в середине августа, генерал-лейтенант И. И. Якубовский официально сообщил великому князю о грядущем назначении. Вступить в новую должность Константину Константиновичу нужно будет через три месяца, а именно 14 ноября.

Хоть и лестно было для Константина Константиновича новое назначение, а все же сердце болезненно сжималось при мысли о том, что придется вскоре покинуть преображенцев.

А ему так хотелось отпраздновать с ними юбилей – десять лет командования полком! Это должно было произойти в 1900 году, тогда же исполнялось два столетия со времени дарования Преображенскому полку наименования лейб-гвардии. Великий князь мечтал о том, как пройдет в этот торжественный день парадным маршем во главе подчиненных…

Есть и еще одна – весомая – причина для волнений. В эти недели он самозабвенно репетирует роль Гамлета и боится, что его появление на подмостках, да еще на придворной сцене, где его увидит все общество, сразу же после вступления в новую и важную должность, может произвести очень невыгодное впечатление. «Скажут, и не без основания, что не успел я взяться за новую обширную деятельность, как уже ломаюсь на театре».

Константин Константинович не может переломить ход событий. Правда, фортуна ему благоволит: генерал-лейтенант Якубовский говорит, что назначение его состоится не раньше великого поста. И это замечательно! Значит, сумеет все же сначала сыграть принца датского, а потом уж возьмется за воспитание кадет…

Но прежде надо многому научиться самому. Поэтому почти каждый день, несмотря на огромную занятость, Константин Константинович не менее часа посвящает чтению литературы о военно-учебных заведениях.

…Указ о его назначении главным начальником военно-учебных заведений был подписан императором 4 марта 1900 года. И хотя это произошло раньше десятилетнего юбилея полка и великому князю так и не удалось пройти парадным маршем, имя его сохранено в списках среди других преображенцев.

15 марта он впервые прибыл к новому месту службы – в здание Главного управления военно-учебных заведений, которое находилось на Васильевском острове по адресу Кадетская линия, д. 3–5. Ему представили ближайших помощников, с которыми Константину Константиновичу придется служить многие годы. С генералами, полковниками и подполковниками он поздоровался за руку, остальных офицеров приветствовал легким кивком головы. В эти минуты его смущал вопрос, как же правильно обращаться к воспитанникам военных заведений: на «вы» или на «ты»? Так и не решив его для себя, заехал после знакомства с подчиненными к государю, рассказал ему о своих сомнениях, спросил совета. Николай II, поразмыслив, решил: правильно будет к кадетам обращаться на «ты», а к юнкерам и пажам – на «вы».

Службу в новой должности великий князь начал с инспекционной поездки по провинции – на обратном пути из Берлина, куда он незадолго до этого выехал, чтобы принять участие в торжествах по случаю совершеннолетия наследника германского престола кронпринца Фридриха Вильгельма. Почти месяц ушел на то, чтобы познакомиться с подведомственными ему теперь заведениями в Пскове, Воронеже, Орле, Елизаветграде, Полоцке, Чугуеве, Одессе, Киеве, Вильно, Варшаве…

Удивительно, как в душе одного человека уживались черты натуры поэтической, возвышенной, и военного, привыкшего жить по уставу. Редкий, но замечательный сплав! Буквально по минутам был расписан маршрут каждой поездки – все четко, грамотно, с пользой для дела. Константин Константинович не жалел часы, а порой и целые дни проводить в беседах с воспитанниками и офицерами. Всегда старался вникнуть в самую суть – ведь не потемкинские деревни ему были нужны, а правда о воинской жизни! Поэтому и замечал он больше, чем хотели ему порой показать местные «отцы-командиры». Безусловно, для этого нужен особый талант, душевная чуткость, наблюдательность.