Подумывала даже попросить принести завтрак в спальню, но тогда опять придется отложить встречу с эсселин Талврин. Делать нечего, пришлось наступить на горло своим желаниям и настраиваться на очередную баталию.

В столовую отправилась вместе с Розенной и, пока шли по пустынной галерее, скользила взглядом по витражным окнам, любуясь птицами с пестрыми хохолками да распустившимися на стекле диковинными цветами. Серый камень у меня под ногами раскрашивался нежной радугой. Снаружи звенела капель. Природа выходила из затянувшейся спячки, и мне бы радоваться, что солнце наконец светит так ярко, в кои-то веки согревая, но на сердце скребли драконы, безжалостно его исполосовывая.

Княжна Серых пустошей при моем появлении начала усмехаться. Довольно так, злорадно, предвкушая долгие и очень приятные моменты. Не для меня, понятно. Керис еще рта не раскрыла, а у меня уже чесались руки плеснуть в нее горячим травяным напитком – местным аналогом чая.

Я бы много чего отдала только за то, чтобы увидеть мымру в волдырях. А старейшины наконец бы возрадовались – избавились бы от ненавистной алианы.

Он ведь сказал, что лимит предупреждений исчерпан и в следующий раз меня отправят отсюда пинком под зад.

– Сольвер, чего такая кислая?

– Тебя увидела.

– А мне кажется, бесишься из-за его великолепия. Как он тебя вчера, а? Я бы на твоем месте прямо там со стыда и сгорела. Видно же, надоела ты ему до зубовного скрежета. Скальде уже не знает, как от тебя отделаться.

– Эсселин Мадауг! – попыталась приструнить гадину выделенная ей монахиня.

Но Керис даже ухом не повела в сторону своей стражницы. Продолжила, растягивая удовольствие, драконить меня:

– Странно, что не вышвырнул после испытания у эссель Примелы. Пожалел, наверное.

– Лучше бы вышвырнул тебя, – спокойно заявила Гленда, подливая себе горячего напитка, которым я мечтала «угостить» стерву, и добавила, негромко хмыкнув: – Давно пора.

Хищный взгляд завистницы метнулся в сторону невозмутимой виконтессы.

– Ты ведь об этом мечтаешь! Вы все… Боитесь, что меня выберет!

Гленда подняла на алиану глаза, улыбнулась одними уголками губ и покачала головой:

– Какая же ты все-таки дура.

Змеючка открыла рот (хотя вернее было бы сказать – раззявила пасть), собираясь выплюнуть в мою подругу очередную порцию яда, когда распахнулись двери, впустив в столовую Герхильда и двух бугаев-магов. Я их запомнила еще с посещения Лазоревого озера, когда один из мужчин силою огня заставил лед над водой распадаться сколами.

Появление магов в крыле невест, а особенно наследника, с которым видеться нам пока больше не полагалось, вызвало смятение в нестройных рядах избранниц тальдена.

Алианы тревожно переглядывались, а я сидела, прямая, будто гигантских размеров гвоздь проглотила, и не могла заставить себя пошевелиться. Смотрела на Скальде, в серую прорубь глаз, в которых тонула уже не раз, и всеми фибрами своей истерзанной души ощущала приближение бури.

Может, старейшины его все-таки переубедили, и Герхильд пришел меня из замка выпроваживать? Но тогда зачем со свитой? Думает, буду сопротивляться? Да побегу прочь, спотыкаясь и падая!

Назло этому айсбергу.

Сейчас Ледяной был… ну очень ледяным. Ледянее не придумаешь. Казалось, стоит ему только на меня посмотреть, и все, стану первой в истории Адальфивы алианой-девственницей, увековеченной в садах императорского замка. Даже брачной ночи для заселения не понадобится.

Но все внимание Скальде сейчас было приковано не ко мне, а к другой невесте.

– Керис Мадауг, встаньте! – прогремело под сводами зала, и взгляды всех собравшихся устремились к черноволосой алиане.

Девушка повиновалась не сразу. Только после того, как тальден повторил свой приказ:

– Поднимайтесь и рассказывайте.

Незримыми песчинками осыпались секунды, исчезая в воронке прошлого. Одна, другая, третья… Наконец Керис сбросила с себя оцепенение и медленно выпрямилась.

– Рассказывать что? – Голос ее дрожал. Больше не горчил желчью, не сочился высокомерием. Лицо – что алебастровая маска. Любая покойница при виде алианы удавилась бы от зависти.

– Вам виднее. – Лицо Герхильда тоже обратилось в маску. Высеченную из холодного камня, и в ее прорезях – глаза: хищные, опасные, прожигавшие насквозь. – Если начну рассказывать я, замуж за дракона вы уже не выйдете никогда. Сделаю так, что ни один тальден не захочет связывать свою судьбу с отравительницей.

Взволнованное «ах», прокатившееся от одного конца обеденного стола к другому, заглушило отчаянное восклицание малолетней преступницы:

– Я лишь хотела уравнять шансы! Я не желала графине зла! Вы… вы… – всхлипнула она и продолжила, уже больше не сдерживая слез, рукою показывая в мою сторону. – Вы постоянно ее выделяете! А нас… нас вы как будто даже не замечаете. Как бы ни старались заинтересовать, что бы ни делали, для вас существует только Фьярра! – Алиана зажмурилась: по щекам, заполыхавшим румянцем стыда, одна за другой катились слезы отчаяния. Керис стиснула кулаки так, что костяшки побелели на пальцах, и прошептала севшим, как будто не принадлежавшим ей голосом: – Мы привязаны к вам чарами. И нам больно, обидно и неприятно, что она, несмотря на все свои капризы и выходки, постоянно удостаивается вашего внимания. А мы здесь как будто лишние…

– И вы поэтому пытались отравить Фьярру? Надеялись, благодаря вам наступит торжество справедливости? А когда не получилось навредить эсселин Сольвер, решили ее подставить. Этими поступками вы раскрыли себя, княжна. Показали свою истинную сущность, – жестко произнес Скальде, ледяное сердце которого слова алианы даже не царапнули. – Найдите же в себе мужество признать ошибку и не прячьтесь за показной обидой.

– Я просто боялась разочаровать отца! – Девушка спрятала лицо в ладонях и горько расплакалась.

– Как думаете, что почувствует князь, узнав, что натворила его старшая дочь? – взял слово огненный маг. Мужчина выступил вперед, из тени своего властелина, и продолжил: – Еще большее разочарование. Разоблачить вас оказалось несложно. Нашлись те, кто вспомнил о похожем случае. Когда одна из невест на отборе у князя Серых пустошей, вашего отца, внезапно заболела и была вынуждена уехать. Отыскать в городе зельевара, которому было заплачено за яд, тоже труда не составило. Вы рисковали, эсселин. В первую очередь той, на которую нацелили свое оружие. Без своевременного вмешательства лекаря последствия зелья могли быть необратимы. Эсселин Сольвер повезло, но пострадали ее сиятельство. Графиня д’Ольжи пострадала ни за что. Из-за вашей зависти.

«И амбиций», – мысленно поставила я точку в обличительной речи мага. Ни за что не поверю, что Керис двигало желание обратить на себя внимание жениха. Все, что ее интересовало, – это трон и корона. Любовь к власти затмила и рожденные привязкой чувства, и, как оказалось, здравый рассудок.