Тут же из-за ближайшей скалы вынырнула серо-зеленая молния. Раскинулись узкие перепончатые крылья, длинный хвост изогнулся, и хищник летающей торпедой врезался в стаю. Виверниды красным облаком метнулись в стороны, охотник выгнулся, рискованно проносясь в сантиметрах от горного склона. Мне показалось, что в пасти у него была зажата алая тушка, но подробности охоты я не рассмотрел – слишком быстро эта мимолетная сценка осталась позади.

– По-моему, мы не наблюдали такого вида, – обронил я, проверяя записи сенсоров. Увы, мы слишком удалились от места высадки, чтобы кольцевик поддерживал прямую связь с сетью катера, а имевшаяся на борту коротковолновая рация обеспечивала только голосовую связь.

– Охотника или добычу? – лениво поинтересовался Алекслав.

– Обоих.

– Мелкие краснокрылы значатся в файлах Шолда как Rubopter montanus, с горным охотником мы, кажется, действительно не встречались. Зарисуйте его для зоолога, и он впишет вашу фамилию в описание как видовое наименование, – улыбнулся Алекслав.

– Уже срисовал. Сколько нам до точки высадки?

– Километров двадцать, – Алекслав открыл глаза и вернулся к управлению, направив кольцевик в широкое ущелье, откуда и вытекала Кей-западная. – Я хочу добраться до истока реки по воздуху.

Внизу под нами река низвергалась с уступа, окутав ущелье туманом брызг. Геолог завис почти над водопадом, сделав несколько снимков стен расщелины. Нижняя часть окон успела покрыться мелкими брызгами, когда Алекслав удовлетворился наблюдениями и позволил кольцевику продолжать полет по заданному курсу.

Мы все еще двигались над низкогорьями, лежащими между приледниковой равниной и центральной частью хребта. Склоны гор покрывала довольно густая чаща, их вершины чернели скалистыми обнажениями. Лишь далеко к юго-кей-западу вершины хребта покрывала белизна снегов. И у самого горизонта возвышалась цепь настоящих исполинов – уходивших вершинами в редкие облака, размытых сквозь атмосферу, почти сливающихся с темной голубизной кементарийского неба.

Я узнал намеченную Алекславом для первого лагеря точку сразу – посланный в эти места пятый дрон заснял пейзаж почти с такого же ракурса. Пологая с кей-востока и юга, гора, которую огибала стремительно несущаяся по камням Кей-западная, с северной стороны имела обрывистый склон, на половине высоты переходивший в почти плоскую площадку. Уступ был достаточно большим и ровным, чтобы «скайер» мог здесь приземлиться.

Кольцевик завис над склоном, негромко шелестя несущим винтом. Проверил уклон и поверхность, мягко опустился на бурые камни. Синт не стал заглушать основной двигатель, готовый в любой момент поднять машину в случае, если прочность пород окажется ниже предусмотренного.

Пригибаясь под ветром от лопастей, мы выпрыгнули из машины и принялись разгружать грузовое отделение. Основную часть работы взял на себя мул, но и нам с Алекславом пришлось перетаскать немалое количество грузов.

Наконец рядом с местом посадки скопилась впечатляющая гора из котелков, палатки, корпусов дронов, рюкзаков и разномастного оборудования. Убедившись в надежности уступа под нами, мы закрепили кольцевик отделяемыми тросами и перевели его в режим ожидания команд через ретрансляционный спутник.

Я огляделся.

Часовой полет на кольцевике словно перенес нас на другую планету. Подождите, вот черт… На еще одну другую планету.

Не было уже ставших привычными зарослей псевдовельвичии и зеленых волн нековыля. Не было пушистых лап хвойников и качающихся свечек фолиокардусов. Свистел ветер, далеко внизу шумел поток, прыгая по камням.

Склон горы высился над нами, исчерченный выгнутыми полосами, будто разрубающими камень, где-то вдоль, где-то поперек. Камни густо оплетали длинные темно-зеленые стебли, цепляющиеся за малейший уступ или трещину, ветвящиеся, выпускающие длинные усы. Казалось, слоисто-полосатый рисунок камней отпечатался и на этих раскидистых лианах – вдоль стеблей тянулись тонкие рубчатые линии. Каждый стебель, кроме молодых усов, делился вздутиями мутовок на короткие междоузлия. Из мутовок пробивались розетки узких, но длинных листьев, прильнувших к камням. Листья большей частью уже завяли, а когда я прикоснулся к ним – легко оторвались от стебля.

Из-за границы уступа поднималась купа… назвать эти растения деревьями я не мог. Внешне они походили на оплетающие склон лианоподобные побеги – такие же членистые и ребристые, похожие на цепочки из тонких бочонков, такие же розетки из листьев-ланцетов. Но кора их была потемневшей, явно жесткой, и продольные линии на ней выступали ребрами. У вершины стволиков торчали пучки увядших шишечек-спорангиев.

Алекслав, присев на корточки, пристально рассматривал отделившиеся, по-видимому, от склона обломки скал. Я извлек нож, попытался срезать несколько «лиан» Ривлеру в коллекцию. Легированная сталь справилась с неожиданно прочными стеблями не с первой попытки.

– Что скажете? – поинтересовался Алекслав.

– Стебли с трудом поддаются, – проговорил я. – Мне кажется, это какой-то аналог хвощевых. Могут пригодиться для изготовления веревок.

– Любопытно, есть ли здесь животные, которые ими питаются, – геолог с трудом оборвал один из побегов. – Нужны стальные зубы, чтобы перетереть эти стебли.

– Адаптация к порывам ветра? – я поплотнее запахнул куртку. Ветер и правда налетал с такой силой, что норовил сбросить с обрыва. – А по вашей части, Алекслав, есть интересные результаты?

– Мы десять минут как высадились, – усмехнулся старый антаркт. – Подождите хотя бы сутки, прежде чем рапортовать Синишу об успехах миссии.

Мы принялись разбирать выгруженное. Когда мы загрузили мула по полной, бедный бот почти скрылся под нависшими с обоих его боков тюками. Но и на нашу долю пришлось по тридцатикилограммовому рюкзаку.

Алекслав распаковал рацию и отчитался о состоявшейся высадке. Запас ретрансляторов «Семени» был ограничен, и покрытие связью нашего района оставляло желать лучшего. Именно поэтому мы и захватили с собой коротковолновый приемопередатчик с выдвижной антенной. Ширина канала была отвратительной, позволяя задействовать только аудиотекстовый поток, но для связи с катером ее вполне хватало.

Я разложил летуна. Мы водрузили зловещего вида прибор, мне напоминающий военный слепящий лазер, Алекславом же названный импульсным тахеометром, на треногу. Геолог сопряг устройство с айдимом и принялся набивать какие-то команды. Установка тихо загудела, вращаясь в разные стороны и посверкивая лазерным зайчиком. Минут через пять Алекслав тихо ругнулся, досопряг в сеть летуна и запустил его в воздух.

Я терпеливо ждал. Прибор гудел, летун описывал круги в вышине, Алекслав работал. Довольно скоро он отключил сеть, пружинисто поднялся на ноги, распаковал свою установку и жестом предложил мне погрузить ее на мула. Бот перенес увеличение веса стойко – в конце концов, он был рассчитан на два центнера штатной нагрузки. Летун остался жужжать в вышине, хоть и снизил высоту.