— Рэйчел? — произнес Джордж. — Джей-Пи?

— Grand-père? — крикнул Джей-Пи. — А мама пошла…

— Не смей! — опять заорала Рэйчел и дернула Джея-Пи за плечи так резко, что он вскрикнул от удивления. — Ты не сделаешь этого!

Джордж попытался встать, но обожженные пятки ему этого не позволили. Кумико поднялась на ноги позади него, уже безо всякой раны на груди (да ведь и не было никакой раны, правда? Просто он наглотался дыма…). Она встала напротив Рэйчел и вытянула руки так, словно собиралась драться.

Джей-Пи вырвался из рук Рэйчел и подбежал к Джорджу.

— Мама пошла в дом! — выпалил он с широко распахнутыми глазами.

— Мама… что?! — переспросил Джордж и оглянулся на пылающее инферно, откуда бы уже не выбрался никто и никогда. Он повернулся к Кумико и закричал: — Аманда там! Аманда в доме!

Но мир уже остановился.

Вулкан несется к леди через все поле их битвы, и за ним полыхает земля. Леди все еще страдает от раны — он видит, как кровь сочится из ее распахнутого крыла. Его радует, что она мучается, но это же и разбивает ему сердце.

— Ты не сделаешь этого! — говорит он ей. — Здесь решаю я, а не ты.

— Ты знаешь, что это неправда, — отвечает леди. — Что я отдала этот выбор ему. — Она хмурится. — Как бы ты ни старался убедить его делать по-твоему.

Вулкан ухмыляется.

— Это тело, — говорит он, показывая на свою униформу, — сопротивляется очень странными способами. Я вселился в него задолго до его рождения, но оно… — вулкан сверкает глазами почти в восторге, — поразительно сильное!

— Разве не пора освободить ее? — спрашивает леди.

— Разве не пора освободить его? — отвечает вулкан.

Леди смотрит сверху на Джорджа, застывшего в этом миге времени, со ртом, распахнутым в отчаянной мольбе — на которую, она знает, ей придется чем-то ответить.

— Он любит меня, — говорит леди, зная, что это правда.

— Это я признаю, — соглашается вулкан, и глаза его полыхают. — Хотя у него и была прекрасная возможность погубить любовь, которую ты вернула ему. Они великие разрушители, эти создания.

— И это говорит вулкан.

— Мы строим так же умело, как разрушаем.

— Ты не смог между нами встать. Хотя пытался.

— Но это неизбежно, госпожа. Узнав тебя, он влез в нашу историю, и мне стало гораздо легче навредить ему.

— Ты уверен? Думаешь, это так легко?

— Я уже начал. — Он указывает рукой на пожар, бушующий у него за спиной. — Мы с моим телом подожгли твой мир. Его мир. И это только начало того, что мы сделаем с тобой, госпожа.

— Ты уверен, что этот пожар устроили вы? Что все эти разрушения — ваших рук дело?

Вулкан хмурится:

— Я не хочу выслушивать твои загадки, госпожа. — Он смотрит на Джорджа. — Наша история заканчивается не так. Ты знаешь это.

— Истории не заканчиваются.

— Ах, ну ты права, но также и не права. Они заканчиваются и начинаются каждое мгновение. Все дело в том, когда ты перестаешь рассказывать.

Он настигает ее. Теперь они ближе, чем в каких-либо вечностях до сих пор, — так, как и были близки всегда. Пожимая плечами, вулкан выходит из тела Рэйчел, сверкая зелеными глазами, и она падает на траву, покидая поле их битвы. Вулкан поднимает руку к груди и распахивает ее, обнажая гранитное сердце с кратером расплавленного свинца.

Пуля все еще там.

— Я хочу покончить с этим, госпожа, — торжественно объявляет он. — Ты победила меня. И, как я вижу теперь, побеждала всегда.

Он встает перед ней на колени.

— Победы не бывает, — возражает она. — Я никого не побеждала.

— Я только прошу у тебя того же, что ты просила у него, госпожа. Освободи меня. И прости меня наконец.

— Но тогда кто останется, чтобы простить меня? Не думаю, что он готов меня отпустить.

— Это вечный парадокс, госпожа. Те единственные, кто может освободить нас, вечно слишком добры, чтобы это сделать. — Он отводит назад голову, закрывает глаза и подставляет ей свое бьющееся сердце. — Ну же. Прошу тебя.

Она знает: ей можно не торопиться. Она могла бы растягивать их историю до бесконечности, но она также знает, что ей не выбраться из этого застывшего мгновения, пока их история не закончится раз и навсегда. Вулкан прав, финал здесь может быть лишь один. Как и было всегда.

И поэтому леди рыдает, скорбя глубже, чем могут скорбеть небеса, и ее слезами наполняются океаны.

Вулкан молча ждет.

В конце концов, это совсем несложно. Она протягивает руку и для начала удаляет свою пулю из его сердца. Когда та выходит из него, он заходится воплем от невыносимой боли. Она сжимает пулю в кулаке, а когда опять разжимает руку — пули там больше нет. Он горько оплакивает эту потерю. Она вытирает ему слезы и ждет, чтобы он взял себя в руки, возвращая ему всю любезность терпения, которую он выказал ей только что.

— Госпожа, — шепчет он.

Затем она снова протягивает к нему руку и со вздохом, полным древнейшей скорби, пронзает пальцами его сердце. В ее руке оно тут же превращается в пепел, который уносит ветром.

— Благодарю, — говорит вулкан с облегчением гаснущего огня и умирающей лавы. — Спасибо тебе, госпожа.

— Кто же теперь возьмет мое сердце? — спрашивает она, глядя, как он поднимается и застывает, сливаясь с горизонтом и становясь обычной горой.

Возможно, он и ответил бы ей, но он уже камень.

Рэйчел упала на землю под ноги Джорджу. Он стиснул в объятиях Джея-Пи, оглянулся на Кумико, застывшую, словно камень. И опять прокричал ее имя. А потом еще раз.

Наконец она словно очнулась:

— Джордж?

— Аманда в доме! Она пошла нас спасать!

Кумико оглянулась на бушующее пламя.

— Да, — сказала она. — Да, понимаю.

На какую-то секунду она словно расплылась у него перед глазами. Никакого другого слова для этого Джордж подобрать не смог. Он предпочел бы отмотать время назад, нажать на паузу и проверить, нельзя ли назвать это ощущение как-либо точнее, поскольку он ощутил совершенно ясно, что с ней произошло что-то очень важное. Он не понял и никогда уже не смог бы понять, что это было, но именно это секундное расплывание, когда она была одновременно и здесь и где-то еще, и показалось ему финальной точкой их с Кумико истории. И длилась эта секунда, наверное, целую вечность, не меньше.