– Дай мне что-нибудь, чтобы перевязать ей голову.

Хёрст неуклюже сорвал галстук, который ранее повязал себе на голову, и бросил его мне. Его лицо было бескровным и каким-то обмякшим. Словно он очнулся от дурного сна и понял, что это был не сон.

– Я не хотел…

Не хотел причинить вреда Энни. Ты просто хотел причинить его мне. Но в тот момент я не мог об этом думать. Я прижал галстук к ране на голове Энни и почувствовал под своими пальцами углубление. Плохо. Плохо.

– Она мертва? – спросил Флетч.

«Нет, – подумал я. – Нет, нет, нет! Только не моя сестра. Только не Энни».

– Вы должны вызвать скорую.

– Но… что мы им скажем?

– Да какая разница?

Галстук в моей руке уже насквозь пропитался кровью. Я отшвырнул его в сторону.

– Флетч прав, – пробормотал Хёрст. – Нам нужна история. В смысле, они начнут обо всем расспрашивать…

– История? – Я чуть не съел его взглядом. – Ты офигел?

Уголком глаза я заметил, как Крис двинулся. Он нагнулся и, подобрав что-то с земли, отступил обратно во тьму.

– Говорите им что хотите, – произнес я в отчаянии. – Просто приведите помощь. Немедленно!

– Какой смысл, если она мертва? – снова вмешался Флетч. Гребаный Флетч. – Я не слышу ее дыхания. Взгляни на нее. Взгляни в ее глаза.

Я не хотел этого делать. Потому что уже все понял сам. Она просто без сознания, говорил я себе. Просто без сознания. Тогда почему у нее не закатились глаза? Почему ее тело уже начинало холодеть?

Хёрст провел рукой по своим волосам. Он думал. И это было плохо. Ведь если он начинал думать, размышлять о том, как спасти свою шкуру, это означало, что мы по-настоящему влипли.

– Они будут задавать вопросы. Полиция.

– Прошу, – взмолился я. – Она же моя младшая сестренка.

– Стив. – Мэри коснулась его руки.

Я почти забыл, что она тоже была здесь.

Хёрст взглянул на нее и, словно прочитав ее мысли, кивнул:

– Ладно. Пошли.

Я посмотрел на Мэри, желая глазами выразить ей свою благодарность, однако она избегала встречаться со мной взглядом. Она по-прежнему выглядела бледной и больной. Они все побрели к лестнице. Никто не захотел остаться со мной, даже Крис. Но мне было все равно. Я сам не хотел, чтобы кто-то остался. Только я и Энни. Только мы вдвоем в целом мире. Как это было всегда.

У самых ступеней Хёрст остановился. Казалось, он собирался что-то сказать. И если бы он этот сделал, то, полагаю, я ринулся бы к нему и вырвал бы его сердце голыми руками. Но он промолчал. Молча развернувшись, Хёрст исчез во тьме.

Я так и стоял на коленях на холодной земле, баюкая обмякшее тело Энни. Я прислонил фонарик к камню, подобно направленному в небо прожектору. Вокруг валялись мертвые раздавленные жуки. До меня все еще доносился звук копошения их собратьев в стенах, но я старался об этом не думать. Старался не слышать удаляющихся шагов остальных. И не прислушиваться к тому, чего не хватало.

Она не дышит.

Они шли слишком медленно. «Быстрее, – думал я. – Идите быстрее». Через некоторое время звук их нетвердых шагов стал тише. Они уже должны быть у выхода, подумал я. Наверняка. Оттуда они быстро доберутся до деревни, до дома, до телефонной будки. И позвонят 999. Больница располагалась в добрых двадцати милях, однако скорая будет ехать с мигалками и сиреной, а если они будут знать, что помощь нужна ребенку, если…

Послышался звук, напоминавший скорее эхо. Далекий, однако все же достаточно громкий, чтобы его можно было различить. Бряц! Словно бы упало что-то тяжелое. Бряц! Или словно закрылась металлическая дверь. Бряц! Или люк.

Бряц!

Я вглядывался во тьму.

– Нет, – прошептал я.

Они не могут. Не станут. Даже Хёрст. Правда ведь?

Бряц!

Никто об этом не скажет. Нам нужна история. Они будут задавать вопросы.

Бряц!

А кто узнает? Кто нас найдет? Кто скажет?

Я пытался мыслить здраво. Я мог ошибаться. Возможно, они закрыли люк просто для того, чтобы нам было безопаснее. Или чтобы в него никто не свалился. Я пытался. Я очень старался себя в этом убедить, но в ответ лишь слышал тяжелый металлический звук.

Бряц!

В тот момент я понял то, чего не должен понимать ни один пятнадцатилетний. Понял кое-что о человеческой природе. Об инстинкте самосохранения. Об отчаянии. Во мне волной поднялась паника. Горло сдавило так, что стало трудно дышать. Я сильнее сжал сестру, качая ее взад-вперед.

Энни, Энни, Энни.

Бряц!

И тут я услышал и другой звук. Щелкающий, царапающий. Жуки. Они вновь выползали из стен. Возвращались за нами.

Эта мысль, которая молниеносно пронеслась в моей голове, вырвала меня из оцепенения.

Мы не можем здесь оставаться. Не можем ждать помощи, которая, возможно, так никогда и не придет.

Нам нужно уходить. Убираться отсюда.

Я мягко положил Энни на землю и заставил себя подняться. Я постарался переместить весь свой вес на левую ногу, однако мне едва удалось это сделать. Нагнувшись, я подхватил Энни под мышки и понял, что мне нечем держать фонарь. Меня бросило в дрожь. Жуки продолжали царапаться. Схватив фонарь, я зажал его в зубах. Затем я вновь поднял Энни и, пошатываясь, спиной двинулся по ступеням, опираясь о стену и волоча ее обмякшее тело. Ее толстовка все время задиралась, и грубые каменные ступени царапали ее нежную кожу. Я все время останавливался, поправляя толстовку. Это было глупо. Пустая трата времени.

Я с трудом поднял Энни еще на три ступени. Мою лодыжку пронзала резкая боль. Голова кружилась. Я остановился, пытаясь отдышаться и перехватить сестру покрепче. Затем сделал еще один шаг назад. Под каблуком хрустнул камешек. Я поскользнулся и вновь утратил точку опоры. Я падал. Опять. Поняв, что свое падение мне уже не остановить, я лишь покрепче вцепился в Энни. Я с хрустом ударился затылком о ступеньку позади себя. Перед глазами все поплыло, и я провалился во тьму.

В этот раз все было по-другому. Тьма. Она была глубже. Холоднее. Я чувствовал, как она перемещалась вокруг и внутри меня. Заползала мне под кожу, переполняла мое горло, проникая прямо в…

Мои глаза широко распахнулись. Хлопая себя по голове и лицу, я едва осознавал, что звук удаляется. Шепчущая волна блестящих панцирей вновь отступала в каменные стены пещеры. Фонарь лежал рядом со мной, испуская слабый мертвенный свет. Заряд батареек практически иссяк. Сколько я так пролежал? Секунды? Минуты? Дольше? Я неуклюже распластался на предпоследней ступени, и мое тело казалось странно легким. На него больше не давила ноша.

Энни.

Она больше не лежала на мне. Я сел. Ее не было ни рядом, ни поблизости, ни у подножия лестницы. Что за…