– Не буду, – пообещал он.

– Я не сумею справиться с чувством вины.

– Обещаю, я не буду.

Все, о ком я осмелилась заботиться, все, кого я любила, умирали – жестоко и мучительно. Мама погибла, воткнув нож в глаз Роланду, поскольку он хотел убить меня. Ее украли у меня прежде, чем у меня появилась возможность ее запомнить. Папа скончался в своей постели. Я даже не знала, как или почему. Он отправил меня на тренировочный забег на три дня в пустыню – там были только я и нож.

Запах поразил меня в десяти ярдах от входной двери. А потом я увидела отца. Труп распух. Кожа покрылась волдырями, из тела уже вытекла жидкость. Он выпотрошил себя сам – меч был зажат в его руке.

Мне уже исполнилось пятнадцать.

А Грега убили. За несколько недель до его смерти мы поссорились и расстались в обиде друг на друга.

Его разорвали и искромсали, будто протащили через терку для сыра.

Брана ранили в спину. Он был почти бессмертен, однако скончался у меня на руках. Я так отчаянно пыталась сохранить ему жизнь, что чуть не сделала нежитью.

Похоже, Смерть преследовала меня, как коварный и трусливый враг, дразня меня, сжирая края моего мира, забирая тех, кто мне дорог. Она не просто убивала, она стирала с лица земли. Каждый раз, когда я отвлекалась, она хватала еще одного моего друга и уничтожала его.

Дерек идеально вписался в схему, и часть меня с абсолютной уверенностью знала – он умрет так же, как и остальные. Я столь ярко представляла картину его гибели, что практически видела себя стоящей над его трупом.

Объяснять все это было бы утомительно и больно.

– Я думала, что ты тоже умрешь, – просто сказала я.

– И я. Прости.

Долгое время мы сидели и молчали. Наконец буря внутри меня улеглась, и я пошевелилась, Дерек отпустил меня и опустил голову, скрывая свое лицо.

Когда он снова посмотрел на меня, к нему вновь вернулось присущее волку самообладание.

– Какие же мы упертые придурки.

– Да, мы жесткие, – с гримасой согласился он.

– Расскажи мне о девушке.

– Ее зовут Оливия, – начал он. – Ливи. Я встретил ее на Играх. Она куда-то ускользала, когда бои начинались, но обратила на меня внимание, и мы немного пообщались. Она очень молода. У ее родителей есть деньги. Родные ее любят, но она несчастна.

– Бедная богатая девочка?

Он кивнул:

– Ливи никогда не знала своего настоящего отца. Ее мама вышла замуж за отчима, когда девочке было два года. По словам Ливи, мать одевала ее как маленькую куклу. Они оба обращались с ней, будто она – такой золотой ребенок. Вроде как она особенная. Ну а потом она выросла и поняла, что она – хорошенькая, но не такая уж и особенная: не такая умная и талантливая и не одарена магией. Она говорила мне, что сочиняла истории о том, что ее настоящий отец был волшебным принцем.

– Ей хотелось стать чем-то большим, чем она есть? – догадалась я.

– Да.

Трудно вырасти, веря, что ты – звезда, а затем разбить голову об осознание того, что так считали только твои родители.

– Поэтому Ливи завела себе «особого» богатого парня. Он не слишком ей нравился, но обращался с ней так, будто она ходила по облакам, совсем как ее мама. Он привел ее на Игры, и они столкнулись с «Жнецами». Они узнали ее… Джим заявил, что ты знаешь о ракшасах, да, Кейт? А Ливи… ей тут же сообщили, что она – полукровка. Если она присоединится к ним, они позволят ей пройти ритуал, который даст ей силу. Она сможет, как и они, менять свой облик и летать. Была только одна загвоздка: начав ритуал, пути назад не будет.

Меня затошнило.

– Она согласилась?

– Да. – Дерек поморщился. – Она говорила, что хотела посещать разные шикарные клубы, где тусуются ее друзья, и продемонстрировать им, на что она теперь способна.

– Как мелко и глупо.

– Да, – подтвердил он.

– Она завершила обряд?

– Нет. Он – долгий, длится несколько недель. Они начинали с мелочей. Убить нескольких животных. Поначалу ей это даже немного нравилось. Правда. Она рассказывала об испытаниях взволнованно. Она гордилась собой. Считала, что она по-настоящему крутая. Но вскоре все стало хуже некуда.

– Насколько плохо?

– Они заставили ее делать плохие вещи. – Дерек немного помолчал. – Что-то, возможно, еще было для чего-то нужно, но остальное… Они заставляли ее мучить других ракшасов, которых якобы следовало наказать. Не знаю, действительно испытания должны были помочь… Думаю, «Жнецы» просто наслаждались, наблюдая, как она развращает себя. Она решила, что уже не выдержит.

– Только выхода нет, – произнесла я.

– Да. Ливи попросила меня о помощи. Я согласился, но предупредил ее, что один я не справлюсь. Нужно заключить сделку, чтобы привлечь Стаю. Она пообещала выложить нам все о ракшасах и о камне. Говорила, что какой-то загадочный парень сговорился с ними и посулил им «Волчий алмаз». Они хотели использовать его против нас. Ливи уверяла меня, что сделает все, если мы ее вытащим. – Он вздохнул. – А остальное тебе известно. Я поехал к Джиму, но он сразу отстранил меня. Я отправился к Сайману, чтобы украсть билеты, отдал тебе записку и двинулся к месту встречи, чтобы забрать ее. Когда я добрался туда, они меня ждали. По крайней мере, я неплохо дрался.

– Она была там?

Он покивал.

– Что она сделала?

– Ничего. Смотрела, – ответил он.

– Не пыталась помочь? Не протестовала?

Он отрицательно покачал головой.

– Расскажи мне об избиении.

– Они прыгнули на меня. Четверо на одного. С первым же ударом в меня угодило два осколка. Потом их стало больше. Цезарь, здоровый тип с татуировками, руководил всеми. Чернила соскальзывают с его тела и превращаются в змей с несколькими головами. Когда они кусают, они прямо прожигают тебя насквозь. Ну и вот… Я сражался. И проиграл. Было больно.

Цезарь должен умереть.

– Ты собираешься идти к Ливи снова? – спросила я, хотя уже знала ответ.

– Как только достаточно окрепну. Теперь уже недолго. Док говорит, что вирус в моем теле был подавлен, но продолжал размножаться, пока осколки находились внутри. Сейчас я выздоравливаю с рекордной скоростью. Буду на ногах через несколько часов.

– Ты ведь понимаешь, что она тебя не любит?

– Ага. – Он сглотнул. – Для заключительного обряда она должна съесть человеческое дитя. И она так и сделает, потому что слаба, но тогда назад пути точно не будет.

– Если бы вы поменялись ролями, она бы не стала делать то же самое для тебя. Она тебя использует.

– Неважно, что делает она. Важны лишь мои поступки.