Я вспомнила перевернутый мир, который увидела в водах озера Лорелеи. Во время нашего бешеного бегства из Вены супруги Прохазка заверили нас в том, что их друзья и соратники позаботятся о Кете и Франсуа, но о подробностях я не спрашивала. На самом деле со времени приезда в Сновин я задала удивительно мало вопросов и получила еще меньше ответов. Их интерес ко мне был очевиден – я была Королевой гоблинов, – но их озабоченность моим братом и полнейшее равнодушие к Кете и Франсуа оставались за гранью моего понимания.

Почему Йозеф, а не Кете и Франсуа? Может, моему брату просто не повезло оказаться рядом со мной в ночь, когда супруги Прохазка опоили нас и украли? Их доброта по отношению к нам была искренней, но они почему-то никак не хотели принять нашу озабоченность безопасностью моей сестры и нашего друга. Где они были? Почему я чувствовала, что граф и графиня делают все, что в их силах, чтобы отбить у меня желание поддерживать с ними связь?

– Нину звать не обязательно, – сказала я, подошла к графу и промокнула сливки салфеткой. – Или Кете, я полагаю.

Он нахмурился.

– Прошу прощения?

Я оставила салфетку и посмотрела ему прямо в глаза. Это был первый раз, когда мы смотрели так друг на друга с тех пор, как приехали в Сновин, и я разглядела в глубинах блестящих глаз страх и трепет. Он явно чего-то боялся и выглядел как заяц за несколько мгновений до того, как его схватит ястреб. Но кто был ястребом? Я или его супруга?

– Ваше сиятельство, – мягко сказала я. – Скажите мне, что происходит? Со мной. С Охотой. С моими братом и сестрой.

Он сглотнул. Заячьи глаза бегали туда-сюда в поисках выхода, лазейки. Я подумала о хихикающем незнакомце, которого встретила в лабиринте его дома в Вене, розовощеком мужчине в маске-черепе. Даже тогда я его не боялась. Он был слишком веселым, слишком добродушным, слишком легкомысленным, чтобы представлять угрозу. Он был летним штормом, ревом и ветром, а его супруга, красивая и смертельно опасная, была ударом молнии. Я боялась ее.

– Я… я не могу, – наконец, вымолвил он.

– Не можете? Или не хотите?

Граф покачал головой.

– И то, и другое.

– Почему?

Его взгляд скользнул в направлении коридора и комнат наверху. Судя по всему, ястребом все же была графиня.

– Потому что, – прошептал он, – это не мое место.

Долго накапливаемое раздражение вылилось наружу.

– Сновин – ваш. Озеро Лорелеи – ваше. Это зловещее родовое гнездо настолько же ваше, насколько и вашей жены. Имейте смелость и требуйте то, что принадлежит вам по праву.

Граф снова покачал головой.

– Вы не понимаете, – сдавленным голосом произнес он. – Я боюсь ей перечить.

Я подумала об исполненных нежности жестах супругов Прохазка, о любовном поддразнивании и уютной легкости, с которой они общались друг с другом. С какой гордостью граф смотрел на свою жену, и как по-девичьи вспыхивала она под влиянием его очарования. Его страх казался странным и неуместным.

Затем я вспомнила, с какой неохотой он говорил о теневых тропах в зеркалах. Как он подарил мне свой компас против воли графини. Я внезапно осознала, что он не просто отдал мне свой единственный талисман, защищающий от Дикой Охоты, но и частичку независимости от жены. С этим компасом мне и без защиты графини можно было не бояться дьявольского войска.

«В моей родословной заключена Древняя защита. Из-за того, что сделала моя праматерь, когда ушла».

– Ваше сиятельство, – медленно сказала я. – А что сделала первая Королева гоблинов, чтобы сбежать от Древних законов?

«Никто не является свободным и чистым. Только не с Древними законами».

– Это не моя история, и я не стану ее рассказывать, – прошептал граф.

– Тогда почему ваша супруга не расскажет мне?

Прошло много времени, прежде чем он ответил.

– Вы разве не слышали? – спросил он с горькой усмешкой. – Что истории дома Прохазки самые взрывоопасные из всех?

Развивать эту тему граф наотрез отказался.

Как бы сильно ни разочаровало меня его нежелание это обсуждать, еще больше я злилась на себя. Я чувствовала себя простофилей, над которой подшутили, которую обманули и обвели вокруг пальца трусливый мужчина и его жена-мошенница. Я оставила недоеденным завтрак, не заботясь о том, что это покажется грубым или безрассудным, и выскочила из малой столовой.

Мне хотелось пойти на озеро Лорелеи, окунуться в его сине-зеленые воды и поплыть к сестре, находящейся по ту сторону зеркального мира. Если до нее не дошли мои письма, то пусть дойдет мое тело. Я пройду по теневым тропам и выберусь из этой тюрьмы добрых намерений и порочных ожиданий. Что, если я – последняя Королева гоблинов? Что, если мое решение покинуть Подземный мир было напрасным? Я вернулась ровно туда, где находилась до того, как стала невестой Эрлькёнига: запертой в ловушке, подавленной, задушенной.

Погруженная в свои мысли, я затерялась в нутре Сновин-холла. Мне хотелось вернуться в свои покои, дождаться Йозефа, вместе с ним подумать о том, как нам выбраться из этой проклятой долины, но где-то не там свернула. Я оказалась в комнате, которую прежде никогда не видела, с огромными старинными напольными часами в углу и доспехами в дальнем конце.

Куранты стали отбивать время.

Гонг, гонг, гонг, гонг. Я считала удары – один, два, три, четыре, но они не соответствовали стрелкам на циферблате. И действительно, вместо цифр по краю часов шли нарисованные символы: меч, щит, замок, Мелюзина, дельфин, волк и так далее – странные, как знаки зодиака, эксцентричные предметы. Что-то не сходилось в расположении символов на циферблате, и, лишь пересчитав их, я поняла, что их тринадцать, а не двенадцать, как нужно.

Волосы зашевелились у меня на голове.

После того как эхо ударов стихло, раздался странный, совсем не размеренный стук. Это не вторая стрелка отсчитывала секунды: звук доносился из другой части комнаты.

Я обернулась.

За моей спиной доспехи поднимали перчатку.

Пульс зачастил в ушах, а я смотрела, как доспехи двигаются сами собой, приводимые в движение лишь своим неодушевленным умом. Творение гоблинов, догадалась я, наполненное магией Подземного мира. Пальцы воина сжались в кулак, все, кроме одного, который продолжал указывать в коридор.

Я пошла в заданном направлении, к дверям, которых прежде никогда не видела. Двери были высокими, от пола до потолка, и красиво украшены гротесками – похотливыми сатирами, кричащими нимфами и рычащими бестиями. Когда-то двери были позолочены, но со временем золото осыпалось и износилось, оставив под собой лишь ржавое железо. Я оглянулась и посмотрела на доспехи, продолжавшие указывать мне путь. Шлем кивнул – один, два раза. Визг древнего металла резал слух.

Я резко распахнула двери.