Трое летчиков, найденных после, подтвердили сказанное. И никто не мог сказать, что авиаудар нанес противнику существенный ущерб!

А через два часа бомбили нас. Не меньше тридцати самолетов, похожих на трезубцы, свистя турбинами, пронеслись над долиной, забитой техникой и войсками. Это точно русские — у китайцев не могло быть реактивных бомбардировщиков! Зенитчики открыли огонь с запозданием, и никого не зацепили. А на земле все взрывалось и горело. Тогда я впервые увидел вакуумные бомбы, ещё не зная, что это такое. Сперва хлопок и белесое облачко, а потом — мощный взрыв, разбрасывающий бронетранспортеры как пустые жестянки. В танках потери были не велики, но крепко досталось мотопехоте, и особенно артиллеристам, сгорело больше ста автомашин. Было убито и ранено почти тысяча американцев!

В чем была наша ошибка? Мы были уверены, что нам предстоит идти по союзной нам стране, где все под контролем у наших карманных макак — как они клялись и обещали! Мы всего лишь хотели усмирить коммунистическую макаку, посадить ее в клетку, и с триумфом возвращаться домой! Мы не ждали, что нас будут бомбить и обстреливать, мы не думали встретить здесь превосходящие силы врага, да еще с лучшим оружием, чем наше! Проклятая макака Чан Кай Ши, ты обещал нам совсем иное! И наш старый Дуг оказался слишком доверчив!

Ночью выслали пешую разведку, уточнить силы и потери противника. Утром вернулись двое. Доложили, едва не в истерике:

— Обнаружили опорный пункт. Стали подбираться к нему, чтобы взять пленного. И тут нас сначала забросали гранатами, а затем расстреляли из пулемёта. Те, кто шел впереди, погибли, а нам удалось залечь и отползти. Это были кто угодно, но не китаезы, сэр!

31 августа опять прилетали «мясники» (как успели прозвать русские реактивные бомбардировщики). Мы стреляли в небо из всего, что стреляло, и кажется даже, одного подбили (хотя не уверен — падения сбитого не видел никто) — а потерь у нас было меньше, потому что успели рассредоточиться. Но все равно было ужасно — в этот раз русские сбрасывали не только бомбы, но и напалм — на нас, белых цивилизованных людей, как на каких-то туземцев! В этот день я впервые глубоко задумался о важности и полезности Гаагской и прочих конвенций — должных ограничивать средства ведения войны.

Мы пытались атаковать, форсировав реку — преграда казалась нам куда меньшей, чем Хуанхэ, а ведь там мы успешно переправились, и готовы были гнать китайцев дальше, если бы не предательский удар в спину! Два штурмовых батальона, усиленных спешенной мотопехотой, с переправочными средствами и саперным имуществом, под прикрытием огня танков и артиллерии, должны были открыть нам дорогу. Тем более, Тан-Хо течет в ложбине, как в природной траншее, и не простреливается настильным огнем. Но оказалось, что даже броня «паттонов» не держит 122мм бронебойный снаряд. А русские тяжелые орудия легко подавили наши батареи, испытывающие явный недостаток в боеприпасах. Спуск к реке накрыло залпом ракет, как раз в тот момент, когда бронетранспортеры там высаживали пехоту. И в завершение, у русских оказалось что-то вроде мортир огромного калибра, превративших «траншею» речки Тан-Хо в могильник. Из батальонов, участвующих в атаке, выжило меньше половины — те, кто успел отступить. Из переправившихся на тот берег не вернулся никто.

Не помню, кто предложил идею переговоров. Русские ведь тоже не хотят умирать — и что они ответят, если мы скажем, или они дают нам уйти, или на них будет сброшена такая же Бомба, как на Сиань? Оставалась правда, убедить в этом вышестоящий штаб — но ведь русские не могли знать, что мы блефуем?

Валентин Кунцевич, он же «Скунс». Возле города Чаоцу. Вечер 30 августа -1 сентября 1950.

Ну вот и встретились, тащ генерал-майор! Говорил же я — оба мы Советскому Союзу служим, в разных ведомствах, а цель одна. Чтоб великий СССР процветал, а все его враги в земле лежали.

Вижу, не шибко рад — что ж, отлично тебя понимаю. Ждал ты, что сейчас второй эшелон подойдет, а тут мы, причем с грозной бумагой с визой самого Жукова, «оказывать содействие». То есть не только ты нас к себе в строй поставить не можешь, но и еще должен нам что-то обеспечить, отвлекаясь от главной задачи, ну и зачем тебе такой головняк? Но против приказа не попрешь — все знают, что за нарушение бывает. У нас, слава богу не царская армия, как в романе «Порт-Артур» описано, когда например командиру батареи приказывают обстрелять японцев, а он в ответ, не хочу — попробовал бы у нас так, живо вылетел бы без погон и в штрафную роту!

Что у нас за задание, тебе знать не надо. После того, как мы на оперативный простор выйдем. Ну а пока — рады оказать содействие, зачем иначе спешили? У нас в строю двадцать девять спецов осназ, еще я, ну и со старшим лейтенантом Стругацким вы знакомы. И двести восемьдесят шесть китайцев, при двадцати двух пулеметах. Личный состав обучен — ну не совсем как осназ, но на уровне хорошей разведроты.

Что значит, «вы же в разведку для меня не пойдете»? А, вам «язык» желателен? Так есть задумка — можно только для начала с оперативной обстановкой ознакомиться подробно? Где мы, где противник, что вам про него, и ему про вас, известно?

Будет вам «язык»! Не штабной, конечно, но тут уж ничего не поделать — не ходят штабные во вражеский тыл. Только от вас помощь и содействие потребуются.

Что самое опасное для войскового разведчика? Когда противник умный, и тебя переиграет. Подкинет тебе на блюдечке «вкусный» объект, а рядом группа захвата. Сам в апреле сорок пятого так делал, до того, как с Адмиралом на Камчатку — на дальневосточной границе, вот очень хотелось уточнить, что там у самураев есть, а «добро» на ту сторону идти еще никто не давал. Ну мы и изобразили, будто в окопчике у самой границы часовой, пентюх неопытный, заснул — японские разведчики заинтересовались, сами на нашу сторону приползли, ну а мы уже, замаскировавшись, ждем, двоих повязали, двоих закопать пришлось. Так интересно, что самураи судьбой своих пропавших не интересовались совсем — никаких просьб вернуть «случайно заблудившихся» не последовало, взяли и вычеркнули, будто и не было людей! Ну а здесь — вот я сам бы, на месте американцев, куда бы полез, пленного взять, да и просто высмотреть, что тут у нас есть? Если они тоже только сегодня подошли, по факту, как встречный бой — то их командирам тоже ясность потребуется, а значит, с большой вероятностью, разведку вышлют! Так поможем — а если не найдем удобного места, можем и подыграть!

Окоп передового охранения, на склоне холма, недалеко от долины речушки. Чуть ниже гребня, ну а мы позади ждали, и лишь как стемнело, вперед выдвинулись и залегли. Эх, где наши ПНВ из двадцать первого века, сдохли давно, что от них осталось, ученые разобрали. Но есть уже и местного производства, прежде всего на танках, но и для спецуры делают. Вот только истинная правда, как давно в какой-то книжке еще в той жизни читал — аккумуляторы шибко тяжелые и садятся быстро. Так нам с ними не бегать, а аккуратненько в засаде сидеть. Вернее, лежать. Что тоже искусство — чтоб мышцы не затекли, а то вот вражина рядом, тебе бросок надо сделать, а песец!

Голливудского «кья» и ногой в морду — не было. Проще, и с гарантией — когда супостаты приблизились метров на тридцать, я дунул в охотничий манок. Нет уже у нас радиогарнитур, а если крикнуть, как положено, «глаза!», так ведь и те тоже услышат, залягут! А птичка прокричала, откуда американцам голоса китайской природы знать? А с нашими уже обговорено, один раз «вижу что-то», два раза «приготовиться», а после уже или другим тоном «отбой», или один «бросай». Гранаты, но не лимонки, а световые, тоже местный продукт — даже нам с закрытыми глазами, мордой в землю, и в тридцати шагах, ощутимо, ну а что со зрением тех, кто в том направлении смотрел? И пока те не опомнились, попрыгали мы зайчиками по склону вниз, да не прямо на вражин, а с боков, с флангов заходя — а то будет из них кто-то сослепу и сдуру перед собой палить, вдруг да попадет? Ну и Финн сверху контролировал, через ночной прицел, мы ему сектор не закрывали — двоих, кто как ему показалось, не до конца ослеп, он уложил одной очередью. Тут и мы подоспели — да врагов больше чем нас, ну так и нам столько языков не надо, цели заранее распределили, лишних положили из бесшумок (из обычного оружия, так опытный солдат по звуку чужую марку отличит, и даст очередь на слух — а тихие хлопки еще и «пеленгуются» ушами гораздо хуже). Еще троих, когда брали, в ножи пришлось, сопротивление оказали, а нам некогда. Прочих повязали, кто дергался, тому прикладом по башке. А после подбежали наши, вернее, корейские все морды, но старшим у них Вася из Кемерова был, помогли собрать тела и трофеи. Девять трупов, пятеро живых. После на допросе выяснилось, что было их шестнадцать — значит, двое все же сбежали, черт побери! Что очень погано — про нашу тактику расскажут.