– У нас слишком стремительный роман, – отвожу глаза.

– А что ж он не остался? А ушёл с подружкой твоей?

– Только его тут не хватало сейчас.

Лгать тяжело, но надо.

– Что-то как-то странно у вас, – наливает мать мне чай. – Подозрительно. И ты вон глаза прячешь. Не водишь ли за нос, дочь? Чтобы от Ильина отделаться, а нас успокоить? Подговорила небось этого красавца. На балкон бегала, звонила. А тут и он. С подругой твоей. Как пришёл так и ушёл. Артист, признавайся? А то выглядит слишком уж… как бы правильно сказать? Весь из себя. Либо богач, либо актёришко какой.

– Ну, бизнесмен, – ляпаю не подумав и губу прикусываю. Это Пашка бизнесмен, а Егор вроде ж нет? Ничего о нём толком не знаю. Более идиотскую ситуацию придумать сложно. – И всё нормально, мам, не переживай. Хоть с ними, хоть без них – я не пропаду.

– Вот этого я и боюсь, Юль, – вздыхает мама, заглядывая в духовку. Одурительно пахнет пирогами. Я наелась, но слюну сглотнула. – Слишком ты у нас самостоятельная. Никто не нужен. Актёришко, точно. А ты нам мозги пудришь. Лёшку прогнала. Может, не стоило?

– Нет, – мотаю головой, – мой – настоящий. А про Лёшку забудь, даже если он тебе золотые горы будет обещать. Не мой он, понимаешь?

– Ладно бы этот твой был, – вздыхает мать ещё тяжелее. – Какие-то вы неродные сидели. Слова правильные твой Егор говорил, а на подругу твою и то жарче поглядывал.

Мне большого труда стоит не закатить глаза. Ну не могу, не могу я маме сейчас всю правду рассказать! Что ж она у меня такая внимательная-то, а? Всё заметила, хоть и промолчала за столом. Видимо, переваривала и примечала все нестыковки. А мы так себе партизаны оказались…

Уснула я с телефоном в руке. Почему-то казалось: позвонит. Тот Егор, что просил дождаться… Но телефон молчал, а я устала.

Интересно, Розка и сейчас бы сказала, что у меня всё тунц-тунц-тунц – и в дамках?..

Наутро я отправилась на работу.

– Бросала бы ты свой бизнес, – ворчала мать, что встала ни свет ни заря, приготовила завтрак и успела вылизать часть квартиры. – Раз твой бизнесмен, пусть и обеспечивает, бережёт, а то тройня… выносить ещё нужно.

– Давай я как-нибудь сама решу? – огрызнулась я и удрала.

Не объяснять же ей, что всё сложно, и неизвестно, на что придётся рассчитывать в будущем. Жених-то исчез… Ни слуху ни духу.

Я вышла из такси и ничуть не удивилась, увидев, что на пути моём маячит Ильин. Маньячит, я бы даже сказала.

– Юль, – шагнул он ко мне, как только я появилась в поле его зрения. – Давай поговорим, а? Спокойно, без свидетелей.

Да, поговорить нужно. Иначе покоя не даст.

– Пошли в мой кабинет, – поманила рукой и пошла вперёд не оглядываясь. Ильин радостно дышал мне в шею – не отставал. Я бы сказала, непозволительно близко шёл, но руки не распускал – и то хорошо. А его томные вздохи меня не волнуют. Надо же. Когда-то я готова была мир перевернуть, лишь бы дождаться его влюблённого взгляда…

Он усаживается в кресло, смотрит на меня. Вид у него как у нашкодившего щенка – виноватый. Интересно: он изображает или действительно понял, что облажался? Я не могу и не хочу ему верить. Никак.

– Скажи: чего ты добиваешься? – начинаю атаковать, потому что не вижу смысла ходить кругами. Он мне надоел до чёртиков. – Тебе компания нужна полностью? Только честно. Я пойму. И даже продам свою часть. Без всяких женитьб на девушке, которая тебе не интересна.

– Ты такую ерунду говоришь, Юль, – морщится Ильин, как от зубной боли. – Я что, мальчик, чтобы бегать за девушкой, которая мне безразлична?

– Ну, если к девушке добавить интерес, то бегать становится проще и вдохновеннее, правда? Даже азартно, я бы сказала. Это как у конкурента отжать бизнес. Бодрит, веселит, радует.

– Мне нужна ты, – смотрит он в глаза. Слова чётко выговаривает. И с виду – очень честный. Но Ильин всегда ящик с двойным дном. Мы это уже проходили.

– А дети мои? – тоже смотрю прямо и ловлю каждую его эмоцию. – Трое, Ильин.

Он вздрагивает. Я вижу. В лице не очень меняется, но безмятежностью там и не пахнет.

– Я на двоих соглашался. Думаешь, третий что-то меняет? Да, я совру, что прыгаю до небес. Но где двое, там и трое.

– Мой мозг не в состоянии тебя понять, Ильин. Ты даже от мысли о ребёнке шарахался.

– Я повзрослел. У меня растёт дочь. А этот твой раздолбай тебя бросит – попомни моё слово.

– Ну так подожди, подберёшь, – снова поддеваю его я и вижу, как его корёжит. Изнутри. Да так, что рябь пробивается наружу волнами.

– Я буду тебе надёжным и верным мужем, Юль. Потому что для меня ты осталась единственной, понимаешь? Несмотря ни на что.

Я ему не верила. Не могла. Не складывалось у меня что-то во всей этой истории.

– Прежде всего, научись действовать не подло, а открыто. Не за моей спиной легионы собирать и войной идти, а понимать и принимать реальность. И поражения – тоже. Я не выйду за тебя, Лёш.

– Ты ж любила меня, Юль… – он растерян. Даже дезориентирован. Не понимает.

– Да, любила. Больше жизни. Даже умереть хотела, когда ты ушёл, – ну вот, я сказала об этом. – Видимо, так выгорела тогда, что ничего не осталось. Одно пепелище. Даже угли остыли. Поэтому просто дай мне жить. Уйди в сторону, если действительно любишь. Будь хоть раз в жизни жертвенным. Не взять нахрапом, а позволить другому человеку быть счастливым без тебя.

– Это твой окончательный ответ? – голос Ильина звучит глухо. Весь он как вылинявший, даже плечи опустил.

– Да, Лёш. Я не хочу назад. Там нет ничего, к чему бы я хотела вернуться.

Он медлит, не уходит. Смотрит на меня исподлобья. Мне кажется: он решается и вот-вот скажет правду, зачем ему позарез нужно на мне жениться. И в этот пиковый момент у меня взрывается телефон «Маршем энтузиастов». Мама. Сердце сжимается от нехорошего предчувствия. Она бы не стала звонить просто так, потому что ей скучно.

– Да, мам, – отвечаю я.

– Доча, ты только не волнуйся! – кричит она. – Мы тут вора поймали! В квартиру к тебе лез! Папка вспомнил молодость и службу в ВДВ – заломал гада! А девка смылась, зараза! Мы это, полицию вызвали, правильно?

– Правильно. Сейчас буду, мам, – вскакиваю и несусь к дверям.

– Я отвезу тебя, Юль, – бормочет Ильин, что бежит за мной рысцой.

Чёрт с ним. Пусть везёт. Быстрее будет.

Платье! Чёртово платье! – первое, что приходит на ум. Надо бы узнать, что за ценность такая?

Персональный ад

Юля

Ильин за рулём несколько лихачит. Большой мужик любит адреналин. Поэтому, садясь к нему в машину, показала кулак: