которой в моей жизни еще не было. Когда я служил в органах, то приходилось участвовать в самых разных операциях, в том числе и в более чем рискованных. Но тогда меня прикрывала вся мощь организации, где я работал, теперь же мне приходиться действовать исключительно на свой страх и риск. Но если бы только на свой страх и риск, на самом деле, я вступаю в противоборство с целой мощной системой, которая способна меня раздавить с такой же легкостью, как слон ящерицу. Разве этого я добивался, когда увольнялся из ФСБ, когда образовывал свой центр, когда принимал предложение Сурикова стать мозгом избирательной компании Перегудова. Тогда я хотел простой и ясной вещи: быть богатым и независимым, освободить своего сына от унизительной необходимости жить на деньги чужого ему человека. И вот теперь все эти даже не планы, а скорей мечты я готов принести в жертву. В жертву чему? Вот на этот вопрос не то, что я совсем уж не знал ответа, но он звучал в моей голове как-то расплывчато и неопределенно.

Я знал, что Орестовой нет в гостинице, она находится на каком-то предвыборном мероприятии. И я с нетерпением ждал, когда она вернется. Во мне жила смутная надежда, что разговор с ней поможет прогнать изнуряющие меня последние сомнения. Но ее телефон в номере упрямо молчал.

Наступил вечер, почему-то такой душный, что мне не хватало воздуха, я задыхался. Или я задыхался совсем по другой причине? Я снова позвонил в номер Ирины и, наконец, услышал ее голос.

— Мне нужно с вами немедленно переговорить, — сказал я.

— Я вошла буквально полминуты назад. Я устала, хочу принять душ и есть.

— Я все понимаю, но разговор крайне важный. Он касается того, о чем мы с вами говорили в последний раз.

— Хорошо, заходите, — обреченно проговорила она.

Я тут же выскочил из своего номера и едва не забыл его закрыть. Будет просто замечательно, если кто-то найдет в моем шкафу сумку с тремя новенькими, готовыми к бою автоматами!

Орестова действительно выглядела усталой. Она сидела в кресле и курила сигарету. Взгляд у нее был отсутствующий, она смотрела на меня, но я не был уверен, что в ее сознание отражается именно мой образ, а не что-то иное.

— У вас, в самом деле, усталый вид, — заметил я. Меня охватило раскаяние, в конце концов, разговор мог бы и подождать два часа, ничего за этот срок во Вселенной принципиально бы не изменилось. Зато Ирина бы отдохнула, и мы могли бы нормально разговаривать.

— День был очень тяжелый. Как встала в восемь часов утра, так ни минуты не отдыхала. Была целая серия мероприятий. Так о чем вы хотел со мной поговорить столь срочно?

Может быть, она передумала искать бандитов, затеплилась у меня надежда. И тогда все мои сомнения отпадут сами собой, как осенние листья.

— Все готово для предстоящей экспедиции. Выезжать можно хоть завтра, — сообщил я.

— Замечательно, — оживилась в пределах оставшихся сил Ирина. — Я готова.

— Могу я задать вам несколько вопросов?

Она пристально посмотрела на меня.

— Если для вас это важно, задавайте.

— Не было бы важно, не стал бы вас мучить в такой момент. Вы понимаете, что это очень рискованная затея, есть шанс, что мы назад не вернемся.

— Понимаю, — кивнула головой Орестова. — А что делать? Вы сами мне говорили, что органы безопасности не хотят ничего предпринимать. У них другие задачи.

Я кивнул головой.

— Это все так. Но, в конце концов, если что-то случится, не мы будем виноваты.

— Вы так считаете?

— А вы так не считаете?

Орестова прикрыла глаза.

— Не знаю, поймете ли вы меня, — вдруг сказала она и посмотрела на меня дольше, чем обычно, — но я считаю себя в ответе за все, что происходит в этой стране. Я не могу допустить, чтобы погибли люди, когда я могу что-то сделать, чтобы этому как-то помешать. Я понимаю, что мои слова у многих, если не почти у всех, вызывают недоверие, некоторые прямо в глаза мне заявляли, что считают меня искусным демагогом, которая делает карьеру на патриотизме. Мне все равно, что думают эти люди, их не переубедишь, я же поступаю так, как считаю нужным, как чувствую, что должна поступить. И сейчас я уверена, что обязана что-то предпринять реальное, а не сидеть, сложа руки и ждать, когда что-то случится. Я ответила на ваш вопрос?

— Да, наверное. Честно говоря, не знаю. Все как-то перепуталось в моем сознании.

— Я вас понимаю.

Я изумленно взглянул на нее, весь ее вид выражал сочувствие.

— Вы удивлены? — спросила Ирина.

— Да.

— Я отлично понимаю, в каком нелегком положение вы оказались, под прессом каких сомнений вы находитесь. Я сама не раз попадала в схожую ситуацию. И я вижу, как мучительно вы ищете из нее свой выход. Я думаю, что наши позиции располагаются гораздо ближе, чем это кажется на первый взгляд.

Таких проникновенных слов я от нее не слышал, будь я в другой ситуации, то даже бы позволил себе заплакать от умиления. Но сейчас было не время пускать слезы.

— Мы должны выехать завтра рано утром, — сказал я.

— Это не проблема, на завтра у меня почти ничего не запланировано.

— Кто с вами поедет?

— Только Володя.

— Но почему бы ни взять еще кого-нибудь из ваших сторонников?

Ирина отрицательно покачала головой.

— Я не хочу никем рисковать. Это все мирные люди. Если с ними что-то случиться, я себе этого не прощу.

— Пусть так, — не стал спорить я. — Теперь машина.

— Можем поехать на нашем джипе.

— Это хорошо. А вы умеете стрелять?

— В свое время я немного занималась стрелковым спортом. Так что кое-какими навыками обладаю.

— Вы понимаете, что это совершеннейшая авантюра?

— Бороться за пост здешнего губернатора — авантюра не меньше. Так что одно авантюрой больше, одной меньше, какая разница, — усмехнулась она.

— Тогда завтра встречаемся в холе гостиницы и отправляемся.

— Договорились. Надеюсь, нам будет сопутствовать удача, — проговорила она.

Я ничего не ответил, больших надежд на это у меня не было.

Мне предстоял еще один не простой разговор. Я постучался в номер Леонида. Но к моему удивлению мне никто не ответил. Куда он мог запропаститься. И это в тот момент, когда он мне особенно нужен.

Я спустился в ресторан, но там его не было. Я постучался нескольким моим сотрудникам, но никто ничего не ведал об его местонахождения. Не вызывало сомнений, что в гостинице он отсутствует. Но раз Леонида нет в гостинице, то, следовательно, он в городе.