– Скажи, Уряда, ты возносила благодарную молитву о зачатом ребенке кому-то, кроме меня?

– Я возблагодарила всех славянских богов! От Сварога и Макоши до тебя и великого Одина.

– Значит, она знает, – пробормотала Света. И тут же зло сплюнула: – Вот черт!

– Что ты увидела, светлая богиня?! – встревожилась смертная.

– Что тебе нужно есть побольше фруктов, мяса и рыбы, – пробормотала гостья. – И что папаше требуется накрутить хвоста…

Она вскинула пальцы к виску и вознесла великому Одину столь яростную и страстную молитву, что на человеческий язык она могла бы быть переведена только самыми неприличными выражениями.

– Я что-то делаю не так, великая?

– Все будет хорошо, Уряда, все будет хорошо… Не забывай дышать свежим воздухом… – Гостья вышла из башни, чуть не бегом пересекла двор, влетела в кладовую с зеркалом, врезалась в полированную поверхность зеркала и выскочила из него на ковры горницы, пахнущей смолой и свежестью, сверкающей белизной новеньких стен.

При появлении из серебряного овала богато одетой женщины стоящие в комнате четверо мужчин издали такой звук, словно им на ноги уронили по кирпичу, рухнули на колени и гулко стукнулись лбами об пол. Но Свете некогда было их утешать. Она прошла мимо и остановилась перед хозяином дворца, одетым в длинную льняную рубаху, каковая гораздо ярче доказывала богатство владельца, нежели соболий плащ или поблескивающий золотом ремень.

– Давненько мы не виделись, храбрый кровавый упырь, – кивнула Викентию девушка.

– Сколько лет, сколько зим, светлая богиня! – приложил ладонь к груди бог войны. – Какими судьбами в наших краях? Тебе понадобилось кого-нибудь убить?

– Твоя жена, Вик, не единственная ведьма на этом свете, владеющая даром прорицания, – ответила гостья.

– Как-то ты туманно выражаешься, Светик, – покачал головой Викентий. – Можно попроще? Для тупых солдафонов.

– Можно, – согласилась богиня любви и согласия, прошла к продыху, выглянула вниз. – Недавно я гадала на былое, настоящее и будущее. И открылось мне, Вик, что ты собрался начать войну против великого Сварога.

– Куда деваться? – развел руками могучий разбойник. – До меня дошла весть, что наш друг Матвей научился ковать нормальные булатные мечи. Я попросил себе совсем немножко, но он отказал. Назвал меня «отрезанным ломтем» Сварожьего рода. Так что придется применить иные способы убеждения.

– Напасть на русские земли?

– Пришла меня пристыдить?

– Не-ет, Вик, – мотнула головой Светлана. – Бога войны способно пристыдить только острое копье в животе и топор в черепе. Твоя беда меня не касается. Меня беспокоит только любовь. Любовь доверчивой Уряды к бесчестному упырю. Ты знаешь, что она беременна?

– Ты за ней следишь, светлая? – Викентий подошел ближе.

– Нет такой необходимости. Она вознесла мне благодарственную молитву.

– Ты пришла меня поздравить?

– Всесильная, всемогущая богиня Макошь есть богиня богатства, богиня полных кошельков, полных амбаров, тучных стад, – негромко напомнила гостья. – Она привыкла грести под себя все, что только видит, привыкла держать и не пущать. Она не терпит неповиновения, она действует быстро, решительно и прямолинейно. В ней нет жалости и снисхождения. Она ломает сопротивление, не считаясь с потерями. Настолько жестко, что ухитрилась затеять войну против собственного сына. Когда она узнает, что ты начал поход, она сразу вспомнит про твою любовницу. И станет тебя ею шантажировать. Ты, Вик, упырь, тебе плевать. Ты на угрозы не поддашься. Поэтому Уряду просто запытают до смерти…

– Проклятье!!! – Мужчина сорвался с места и кинулся к лестнице.

Богиня любви и согласия, проводив его взглядом, пожала плечами:

– Хороший знак. Похоже, в душе нашего убийцы еще уцелело немножко совести.

Она прошлась по дворцу, заглянула в комнаты, пощупала ковры, потопталась по полу, повалялась на мехах. Одобрив все увиденное, легким шагом прошла к зеркалу и перешагнула его край, вернувшись в ставшую уже совсем родной Вологду.

– Похоже, девочек от смерти я все-таки спасла, – пробормотала Светлана, выходя в тронную палату. – Как бы теперь великая Макошь мне самой «секир-башку» не сделала…

* * *

Хозяйка Вологды вернулась спустя пять дней хмурой и раздраженной и сразу потребовала отчета по хозяйственным делам. Рассказывать помощнице о встрече с повелителем оборотней она ничего не стала, Светлана по вполне понятным причинам эту тему тоже предпочла не ворошить.

И почти на месяц на славянских землях наступил покой…

Который внезапно закончился очередной невероятной катастрофой.

Повелитель оборотней привел всех своих чудовищ под стены Великой Перми и взял ее всего за один день! Любый сломал сложившееся вооруженное перемирие и на одной победе останавливаться явно не собирался.

Одновременно с этим армия скифов выступила к Вязьме, намереваясь захватить ведущие на Волгу волоки.

И буквально в тот же день корабли великого Одина вторглись в славянские земли с севера, под всеми парусами поднимаясь вверх по реке Сясь.

Бешенство великой Макоши не поддавалось описанию. Даже домовая нежить предпочитала не попадаться ей на глаза, а все служанки попрятались по темным углам. Светлана тоже предпочла бы заняться делом где-нибудь в мастерских или амбарах, но правительница призвала свою помощницу, и той пришлось явиться в тронную палату.

Богиня богатства и процветания, одетая в тяжелое длинное платье с куньей юбкой и зеленым замшевым верхом, пробитым множеством золотых заклепок, без пояса и кокошника на голове, металась от окна к окну, тиская унизанные перстнями пальцы. Увидев помощницу, она остановилась, прижалась спиной к стене:

– Сколько у нас воинов, светлая богиня?

– У Весара под рукой больше полусотни обученных ратников, – облизнув губы, ответила помощница. – Это городская стража. Если ты обратишься к смертным с призывом встать на защиту Вологды, то, возможно, оружие согласятся взять еще столько же дровосеков и рыбаков. Если оголить остроги, можно собрать еще полторы, может, две сотни воинов. Но тогда все малые поселения останутся беззащитными. Лесовики заберут их в тот же день даже без помощи оборотней.

– Одних только скифов больше почти вдвое! – сжав кулак, постучала себе по лбу властительница Вологды. – И у меня нет никого из богов, дабы получить перевес над смертными!

– Может статься, великий Волос? – осторожно намекнула Светлана.

– Он полагает, что Вологда стала нам обузой, – зло огрызнулась женщина. – Уже давно предлагает отдать ее сыну и удалиться на покой. Если он и станет сражаться, то только против лесовиков! Против чужаков во славу сварожичей. Против сына он не пойдет. Хорошо хоть, не мешает. Для него это развлечение, светлая!!! Предательство Орея он полагает юношеским баловством! Ему медвежья охота больше по душе, нежели судьбы наших земель!