Через несколько дней, которые Уточкин провел, толком не помня, как и где, его госпитализировали с воспалением легких.

Последние дни его жизни протекли в полубессознательном состоянии.

Сергея Исаевича навещали друзья-авиаторы, но он никого не узнавал.

Только однажды, словно бы выйдя из сумеречного состояния, Уточкин, обращаясь к больничному потолку как к небу, вдруг заговорил разборчиво и внятно, проговаривая давно заученный наизусть текст. Казалось, что он обязательно должен был его произнести, пока не ушел и не унес его с собой.

«Виктор, мой двоюродный брат, не пользовался моими симпатиями. Обладая исключительной волей, он требовал рабской покорности. Я же всегда сопротивлялся, и мы не ладили…

Раздался топот копыт подъезжающей лошади, и верхом на прекрасной низкорослой верховой лошади въехал Витя.

„Седло у меня лучше, — подумал я, — а лошадь хоть бы такая“. Быстро спрыгнув, он бросил поводья на шею лошади, и она, к моему крайнему удивлению, отправилась сама на конюшню.

Я потерял аппетит. Мы радостно приветствовали вошедшего всадника.

— Ты будешь здесь скучать и каверзничать, — обратился он ко мне.

— Нет, нет, — ответила за меня Леля, — Сергей не будет скучать, мы ему дадим лошадь, он будет кататься.

— Нет ни одной свободной лошади, — заметил Витя, — все экономические в разгоне, но мы ему дадим осла; есть великолепная ослица Машка.

— У меня английское седло для лошади, для большой лошади, — задохнувшись, ответил я.

— Ну, а будешь ездить на ослице, — философски спокойно заметил Витя.

И день погас в моих глазах. На следующее утро я получил ослицу.

Я никогда ничего не просил, и мне моя ослица показалась лучше всякой лошади. Она обладала странными свойствами: на выезде из экономии никакие побои не могли поднять ее ни в рысь, ни в галоп, но зато, возвращаясь обратно, она была безудержна в своем галопе, и только огромными усилиями возможно было переводить ее на рысь.

Что привлекало ее в ее темном стойле, к которому она так безудержно стремилась, я не мог никогда узнать.

Любимая моя ослица! Сколько радостных и счастливых дней и месяцев доставила она мне. Быстро проходят дни детства и юности…

Опять потекли серые дни — поездка утром на косьбу.

Монотонность уже сокрушала меня. Не имея сверстника, я не мог никому доверить своих интересов и, привыкнув, начал находить удовольствие в своем одиночестве. Новый случай сделал меня героем всей деревни. Между экономией и деревней на полпути стоял огромный колодец — тип журавля с большой бадьей, привязанной к длинному шесту, на конце которого находился каменный груз, служивший подъемной силой. Однажды утром, слоняясь, как всегда, тоскуя по движению более быстрому, я заметил, как кобчик вылетел из колодезного отверстия, и первый раз в жизни мне захотелось осмотреть гнездо. Терпеливый, недвижимый в течение нескольких часов, поджидал я птицу обратно. Наконец, послышался шум крыльев. Кобчик влетел в колодезное отверстие. Тогда я стремительно бросился и заглянул вовнутрь, чтобы сразу найти местоположение гнезда».

И замолчал…

Сергей Исаевич Уточкин умер 31 декабря 1915 года (13 января 1916 года) в Николаевской психиатрической больнице от кровоизлияния в мозг — инсульта («паралича сердца») во время кризиса пневмонии в возрасте 39 лет. В опубликованном заключении о смерти авиатора о поставленном ранее диагнозе «паранойя» на фоне развившейся наркозависимости не сообщалось.

* * *

Некролог, помещенный в «Одесских новостях»:

«Братья Леонид и Николай с глубоким прискорбием извещают родных и знакомых о смерти горячо любимого брата Сергея Уточкина, последовавшей 31 декабря 1915 года в Петрограде от воспаления легких».

Некролог, помещенный в «Петроградской газете»:

«Жена, Л. И. и Н. И. Уточкины, Спиридон Иванович, Леонид Иванович и Владимир Иванович Каравья извещают родных и знакомых о смерти горячо любимого мужа, брата и двоюродного брата, военного летчика, прапорщика С. И. Уточкина, последовавшей утром 31-го декабря 15 г. Панихида и вынос тела из часовни при церкви Владимирской Божией Матери (Колокольная улица) завтра 4-го января, 9:30 утра для отпевания и погребения в Александро-Невской лавре. Заутренняя литургия в одиннадцать часов утра».

Некролог за подписью «Аэронавт» («Петроградская газета»):

«Кто не знал этого вечно жизнерадостного спортсмена. Увлекшись велоспортом, он быстро делается „чемпионом стального коня“, гастролирует не только по России, но и едет за границу, где бьет всех трековых знаменитостей, спортсмен с головы до ног, Уточкин с велосипеда переходит на автомобиль, на скорость участвуя в автогонках.

С первыми авиационными успехами Уточкин одним из первых садится на „Фарман“. Купив где-то старый аэроплан, Уточкин разъезжает по России, дивя всех своими полетами. Король воздуха, Уточкин почти всегда летал в осеннем пальто и с сигарой в зубах. Последнее время Уточкина преследовали неудачи. Он лечился в психиатрической больнице. Большинство друзей отвернулось от него. Напрасно С. Уточкин просил, чтобы его взяли инструктором в одну из авиационных школ. Забытый всеми недавний герой толпы скончался под новый год с кровоизлиянием в легкие».

«Петроградская газета»:

«Вчера в Александра Невского лавре хоронили спортсмена-летчика Сергея Исаевича Уточкина. Отдать последний долг славному спортсмену пришли: генерал от кавалерии А. В. Каульбарс, председатель аэроклуба К. Е. Вейгемель, инженер Фантамов, офицер автомобильно-авиационной дружины летчик Славороссов, летчик Гарлинский, устроители велогонок, у которых в качестве гонщика участвовал покойный, Я. Ф. Крынский, Н. Я. Петров и другие. На руках друзей гроб был вынесен и поставлен на колесницу. Гроб покрывал флаг Императорского всероссийского аэроклуба. Отпевание происходило в Федоровской церкви. Пел митрополичий хор Тернова».

P. S.

Вести с фронта приходили неутешительные.

К концу 1915 года Россия была вынуждена оставить Галицию, Польшу, Литву и прилегающие западные территории. Потери русской армии составили почти миллион человек.

Антон Иванович Деникин вспоминал: «Великая трагедия русской армии — отступление из Галиции. Ни патронов, ни снарядов. Изо дня в день кровавые бои, изо дня в день тяжкие переходы, бесконечная усталость — физическая и моральная; то робкие надежды, то беспросветная жуть…»

Сквозь клочья грязных, раздираемых ветром облаков Сергей Исаевич Уточкин видел весь театр военных действий, что простирался до горизонта, видел мечущиеся фигурки людей, взрывы бомб, дымы пожарищ.

До него доносился гул земли, на которой люди убивали друг друга.

Но теперь он знал наверняка, что эта земля уже не страшна ему, потому что больше он никогда на нее не вернется.

Аэроплан Уточкина тем временем поднимался все выше и выше и вскоре совсем исчез из вида.

Облака сомкнулись, резко запахло пороховой гарью, и пошел густой мокрый снег.

Основные даты жизни и деятельности С. И. Уточкина

1876, 30 июня (12 июля) — в Одессе родился Сергей Исаевич Уточкин; крещен в Успенской церкви Херсонской духовной консистории.

1881 — смерть матери Устиньи Стефановны Уточкиной.

1886 — смерть отца Исайи Кузьмича Уточкина.

1887 — покушение на убийство Сергея Уточкина