А после я взялась за заготовки. Начала со слоёного теста и закончила пралине. Если второе делалось элементарно, то с тестом пришлось повозиться. Пожалуй, слоёное — самая сложная разновидность. Чтобы правильно его приготовить, нужно очень и очень постараться. Правильно распределить масло между слоями, несколько раз замораживать и раскатывать в строго определённом направлении.　

Зато для меня этот процесс стал своего рода медитацией, и я расслабилась. Наверное, многие посчитали бы меня ненормальной, но кулинария для меня — всё. А в последнее время и вовсе стала занимать большую часть жизни.　

Когда есть мечта — ты к ней стремишься. Когда до осуществления остаётся совсем чуть-чуть — полностью ей отдаёшься.　

Даже те проблемы, которые, казалось бы, наиболее важны, занимают меньшую часть мыслей. Но уверена, как только состоится торжественное открытие, я вернусь в норму.　

Диан с Адамом по-прежнему пропадали в городе, так что пока я была на кухне, шефство над работниками взяла Наоми. В последнее время девушка стала очень активной, в ней пробудились те качества, которые она прежде скрывала. Если бы нужно было охарактеризовать её всего одним словом, я бы сказала — бунтарка. Лисичка обладала боевым духом, живостью и задорными искорками, пляшущими в карих глазах. И эти её качества мне очень импонировали. Кажется, незаметно для самой себя, я обзавелась хорошей подругой.

Горячий травяной чай вкупе с неприятной микстурой благостно отразился на моём самочувствии. Стресс окончательно отступил, и все негативные чувства улеглись.

Когда я занималась раскатыванием второй партии теста, неожиданно позвонили в дверной колокольчик. Кстати, эту маленькую прелесть я купила всё в тех же «Лисьих мелочах». Решила, что он будет крайне полезен. Хоть это и кафе, но вечерами всё-таки является моим домом. И превращать его в проходной двор мне совсем не хочется.　

Отряхнув руки от муки и стерев её же с кончика носа, я вышла с кухни. Прошла через два зала и, оказавшись у входа, открыла культурному визитёру. Дверь была не заперта, так что он спокойно мог войти без приглашения.　

— Алис, кто там? — Наоми оторвалась от мытья пола и посмотрела на входную дверь.　

На пороге обнаружилась тэта Бертина. Она держала в руках корзину, покрытую льняным полотенцем. Хотя я и не видела содержимого, по запаху поняла — яблоки, груши и другие фрукты. Причём не свежие, а в виде джемов и варенья.　

— Алисонька, это тебе, — посмотрев на меня, тэта улыбнулась. — У меня закаток много, а в кафе пригодится.　

Приняв корзинку, я искренне поблагодарила старую лисицу и пригласила её пройти. Следуя за ней в малый зал, чувствовала, что она пришла не только для того, чтобы передать гостинцы.　

И чутьё в очередной раз меня не подвело.　

— Ты знаешь, в последний час только и разговоров, что о твоём подвиге, — тэта разместилась за одним из столиков. — Думаю, ещё до утра не стихнут.　

С тех пор, как она по моей просьбе стала обращаться ко мне по имени и на «ты», стало гораздо проще. Появилась какая-то особая душевность и доверительность.　

— И это хорошо, — не дожидаясь ответа, продолжила тэта Бертина. — Сейчас многие станут относиться к тебе благосклонней. Если сумеешь заручиться поддержкой жителей деревни, мими Плане станет гораздо сложнее на тебя влиять.

Глядя на лисицу, я в очередной раз убедилась в том, что она желает помочь. Совсем недавно нам удалось поговорить по душам, и хотя тэта снова была не до конца откровенна, в её искренности сомневаться не приходилось. Тата Бертина чтила законы и относилась к Плане с должным почтением. Но вот уважения не испытывала. Как показала практика, одно не всегда подразумевает другое.　

Но мне казалось, что существует ещё что-то, о чём тэта не может говорить. Именно не может. Даже при всём желании. И это вызывало очередные вопросы.　

— Да, Алиса сегодня герой дня! — встряла в разговор Наоми. — Плана, наверное, лопается от злости, чтоб ей пусто было!　

Тата Бертина искоса взглянула на девушку и укоризненно покачала головой. Но говорить ничего не стала — видимо, и сама думала точно так же.　

К этому времени наступил обед, и в главном зале накрыли стол. Обедать и ужинать вместе стало у нас своего рода традицией, но сегодня я её нарушила. Есть совершенно не хотелось — наверное, всё-таки сказывался утренний стресс.　

Пока все наслаждались отменным пловом, я вновь вернулась к своему тесту. Так увлеклась процессом, что даже не заметила, как около меня вновь появилась тэта Бертина. Она взгромоздилась на деревянный табурет, отчего тот жалобно скрипнул, и с интересом посматривала на мои манипуляции.　

Отправив тесто в морозилку, я принялась расставлять по полочкам принесённые ею закатки. В какой-то момент, когда в очередной раз наклонялась к корзинке, из- под платья выглянул любимый кулончик. Всегда носила его, не снимая. До сих пор помню, как увидела его на витрине ювелирного магазина. Маленький серебряный ключик. Эта была любовь с первого взгляда. Да-да, точно такая, как в случае со шкафом и вывеской.　

Влюбляться в вещи — это по мне. Наверное, во мне всё-таки слишком много странностей. Или, как подумали бы некоторые — глупости.

В тот далёкий день как раз заработала свои первые деньги. Вся зарплата за месяц работы курьером ушла на покупку. Зато ключик для меня стал своего рода талисманом. И никаких денег было не жалко на тот восторг, который появился, как только надела вожделенное украшение на шею.　

Машинально спрятав его обратно под кофточку, я внезапно поймала удивлённый взгляд тэты. Хотя, удивлённый — это ещё мягко сказано. Очень мягко. Скорее он был изумлённо-неверящим.　

— Это серебро? — спросила она не своим голосом и даже слегка подалась назад.　

Бедный табурет снова скрипнул, непривычный к таким нагрузкам.　

Я ответила ей не менее удивлённым взглядом, после чего снова вытащила кулончик наружу. Посмотрела на него, затем на лисицу и недоумённо кивнула.　

Глаза тэты расширились, хотя казалось, что больше уже просто некуда.　

— Ты…давно его носишь?　

— Года четыре, — ответила, не задумываясь. — Практически не снимая.　

Тата Бертина несколько мгновений молчала, пытаясь осмыслить услышанное. Почему-то казалось, что она вот-вот с воплями схватится за сердце. Но лисица сдержалась.　

— Двуликие не носят серебро, — наконец, произнесла она. — Оно лишает нас возможности превращений. Это яд, блокирующий вторую суть. Кулон был на тебе очень долго…слишком долго.　

— Выходит, это из-за него не пробуждается моя лиса? — спросила я, хотя ответ был и так очевиден.

На некоторое время воцарилось молчание.