С трудом приоткрыв опухшие глаза, она равнодушно наблюдала за опускающейся ручкой двери. Кто это? Грабители? Митингующие? Макс с камерой и микрофоном? Зинаида Лазаревна Обиженная в леопардовых лосинах? Всё равно, кто. Хуже уже не будет.

Это был Петя.

Но уверенности в этом не было.

«Кажется, у меня начались галлюцинации», – бесстрастно отметила про себя Наташа. В её глазах-щёлочках Петин образ рябил и мигал, как в старом телевизоре пятидесятых годов.

Боясь спугнуть прекрасный мираж, Наташа сидела не двигаясь.

Галлюцинация подошла поближе, присела рядом и Петиным голосом – прежним, мягким, добрым – спросила:

– Как дела, котёнок?

Затем мираж обнял её и прижал к себе.

Наташа снова разревелась, теперь уже от облегчения. Что может быть лучше объятий большого плюшевого медвежонка, если тебе грустно? Особенно, если этот плюшевый медвежонок – самый родной на свете и любимый муж, шепчущий тебе на ухо те самые слова, которые ты так мечтала услышать.

Нет, пожалуй, всё-таки это не галлюцинация. У галлюцинаций не бывает таких тёплых, сильных рук и такой колючей щетины.

В спальне было чудесно.

Нежного бисквитного оттенка обои. Глубокого полуночно-синего цвета шёлковые шторы. Широкая, как футбольное поле, кровать из бука. Лаконичное трюмо напротив. Под прямоугольным зеркалом аккуратно выстроились: живая пальмочка, фотография из Турции и две шкатулки из цветного стекла. В первой хранилась косметика (тушь для ресниц, румяна, корректор, блеск для губ), во второй – недорогие, но довольно симпатичные серьги и браслеты, купленные за последние месяцы.

Одним словом – самое подходящее убежище, чтобы переждать осаду.

Блокада Наташиного дома продолжалась девятый день. Демонстранты не расходились. Кажется, они устроили нечто вроде караула: дежурили у парадной посменно.

С одной стороны, страшновато. Выйти из дома Наташа не могла, боялась.

С другой стороны, ситуация приятно щекотала нервы. Придавала остроту жизни, так сказать. Как долька чеснока, поданная к тарелке карминно-красного борща. Или как обжигающе-ледяной шарик мороженого, венчающий обжигающий, только что из духовки, вишнёвый штрудель.

Наташа в эти дни много готовила. Хотелось порадовать Петю, взявшего на себя все дела за пределами квартиры (магазины, детский сад), и Надю, буквально порхающую от счастья из-за того, что папа вернулся.

Да, Петя вернулся. Насовсем. Махнул рукой на залог за съёмную квартиру и в тот же день, день начала осады, одиннадцатого мая, переехал домой. Так у четы Безушковых начался второй медовый месяц.

Но не приторно-сладкий, размышляла Наташа, заправляя кровать синим, под цвет штор, шёлковым покрывалом, – нет, этот медовый месяц гораздо лучше заурядного первого, когда они ещё толком не знали друг друга. Теперь их объединяло не только физическое влечение, которое, кстати, после разлуки проснулось с новой силой; теперь они стали сплочённой командой, единомышленниками, верными товарищами. Разговаривали они с утра до ночи и от заката до рассвета, и никак не могли наговориться.

Дело в том, что у них родился первый совместный проект. И делать вместе общее дело оказалось гораздо интереснее, чем уныло ждать появления на свет второго ребёнка, с которым всё будет точно так же, как с первым: пелёнки, подгузники, тошнота, крики, бессонные ночи, детский сад и прочие отупляющие радости.

«Это какая же я умница и молодец, что придумала «Антиразвод», – похвалила себя Наташа, заливая мюсли молоком в ожидании Пети, который должен был вот-вот прийти из садика. Вставала Наташа сейчас с рассветом, приводила ребёнка в порядок, отправляла всех в сад и только потом позволяла себе не слишком калорийный завтрак. «Вот если бы не я, то из-за Петиной торопливости мы уже были бы разведены. А так по-прежнему – официальные супруги».

Потом Наташе пришло в голову, что если бы они не состояли в браке, то сейчас можно было бы планировать новую свадьбу – на песчаном берегу Финского залива, под аркой, увитой белоснежными розами, совсем как в кино. М-да, что же получается – сама себе юридическую свинку подложила?

«Ладно, нам всё равно не до свадебной суматохи, дел и так более чем достаточно», – немного успокоила себя Наташа и занялась первым из них: растолкла ножом в стакане розовую таблетку и высыпала в овсянку, перемешанную с консервированным лососем. Ваучер из своей раковины безучастно наблюдал за её движениями, не выказывая особенного желания подойти к миске со стразами. Лишь после того, как Наташа переложила рыбную кашу в старенькую синюю миску, найденную на дне кухонного ящика, кот смилостивился и, пусть неохотно, но всё же съел предложенную ему лечебную еду.

Ветеринар, которого они пригласили для осмотра Ваучера несколько дней назад, посоветовал вернуть питомцу привычный рацион. «Если вас двадцать два года кормить ресторанной едой от шеф-повара с тремя «Мишленами», а потом в один день перевести на чёрствый хлеб из подсолнечного жмыха, как вы себя почувствуете? Этот парень ещё долго продержался», – с укором покачал он головой, узнав о сухом кошачьем корме, сменившем в прошлом году привычную рыбную кашку.

Так что теперь на плите каждый день томилась какая-то крупа, в которую потом добавлялся тот же лосось, или свежий минтай, или свежий хек. Петю рыбное варево уже не смущало, поскольку, во-первых, он не меньше Наташи беспокоился за судьбу своего приятеля Мяучера, а во-вторых, Наташа больше не предлагала мужу кошачью кашу на ужин.

К сожалению, даже вкусная еда не помогала Ваучеру выздороветь. Зубы продолжали выпадать. Он постоянно спал. Петя как-то раз принёс пустую картонную коробку из хозяйственного магазина, просто чтобы его порадовать, но кот никак не отреагировал на новинку.

Наташа с жалостью почесала у кота за ушком и включила серебристый ноутбук. Хотелось поразмыслить над новым проектом. Она открыла «Яндекс. Карты».

Вообще-то изначально Петя всего лишь разработал пиар-кампанию по исправлению имиджа Ваучера в глазах горожан. Наброски включали в себя размещение соответствующих плакатов в центре, интервью с известными петербуржцами в защиту пушистого избранника и масштабный интернет-вброс позитивных комментариев. В общем, обратная переориентация общественного мнения: теперь людей следовало переключить с собак на кошек.

Однако на всё это нужны были деньги, и немаленькие. Нужно было платить типографии, владельцам билбордов, программистам, телевизионщикам, а больше всего – известным петербуржцам. Эх, если бы только Наташа не потратила сумму, эквивалентную стоимости нового автомобиля, на дурацкое мегасвидание на горнолыжном курорте, о котором и вспоминать-то было неприятно!

Даже если бы деньги нашлись (творческие умы не буксовали на месте), откровенно говоря, жалко было бы их тратить только на то, чтобы вернуться к точке, с которой начинали, то есть к народному обожанию пушистого депутата. Отремонтированное не будет лучше чего-то совершенно нового.