— Нет никаких тел! — тут же отозвался воин.— По крайней мере, здесь! Нужно двигаться вперед! — добавил он после паузы.— Быть может, дальше удастся обнаружить что-то!

— Хорошо! — согласился гирканец,— Но помни, никакого геройства!

Он стоял и смотрел, как люди его один за другим пропадают из поля зрения, и никак не мог отделаться от мысли, что видит их в последний раз. Он невольно стиснул зубы и выругался про себя. Тьфу ты! Раскис, как баба!

«Впрочем,— тут же успокоил он себя,— стоит ли удивляться? Ночь, кровь и идиотские мысли о вырубленном собственными руками надгробии — слишком много зловещих символов, которые навевают мрачное настроение, хотя на самом деле ничего не значат.»

Некоторое время еще слышались голоса уходящих, потом все стихло. Он вновь посмотрел вниз. Теперь там осталась только пятерка самых молодых. Они стояли и затравленно озирались. В другой раз Кучулуг разозлился бы, но сейчас подумал только, что все происходит именно так, как и должно происходить. Если уж он чувствовал себя не в своей тарелке, то что говорить о мальчишках, которые вынуждены топтаться в кровавом месиве и слепо таращиться в обступившую со всех сторон темноту!

— Что нам делать, господин? Холодно здесь ужасно,— клацая зубами то ли от страха, то ли действительно от холода, поинтересовался один из молодых.— А воняет просто-таки нестерпимо!

Его голос вывел Кучулуга из задумчивости. Он посмотрел на говорившего, и узнал в нем парня, который задавал вопросы о страхе, и подумал, что бедолага, похоже, вот-вот сорвется. Надо было не пускать его вниз… Впрочем, товарищи его выглядели не лучше.

— Главное, не бояться. И прежде всего не забывать, что ты воин, что ты не один! И расширьте круг света — раз здесь кто-то обитает, я не хочу, чтобы он подобрался к вам в темноте незамеченным! И разведите костер, раз мерзнете!

Кучулуг сбросил вниз еще два десятка смолистых связок, с удовлетворением наблюдая, как молодые принялись за дело. Теперь оставалось только ждать, и гирканец отправился к себе, оставив у пролома пятерых воинов с наказом регулярно снабжать тех, кто внизу, ветками и дровами.

* * *

Поднявшись на заре и позавтракав остатками ужина, Соня и Север отправились в путь. В последнее время они старались чаще появляться в Логове, чтобы не упустить ничего важного. Вожак знал, что этим летом должны прорубить вход в подземелье, вмуровать в него стальную дверь и к началу зимы возвести дом на месте раскопа, поставив его с таким расчетом, чтобы пробитый ход оказался в подвале.

Все это откладывало главный поход еще на год, зато позволяло скрыть все происходящее от местных властей. Когда Север изложил свой замысел Разаре, она пришла в ужас: ждать еще год казалось ей совершенно немыслимым.

С большим трудом Вожаку удалось доказать свою правоту, да и то лишь после того, как он высказал предположение, что, вполне вероятно, внизу они наткнутся на завалы.

Так что спешка может привести к серьезным неприятностям, а если возиться с подземельями придется долго, значит, лучше устроиться на месте как следует.

«Нельзя оставлять раскоп открытым. Как только в Нумалии станет известно,— говорил Север,— что ковырявшиеся в земле «охотники» вместо промысла пушнины занимаются раскопками на выкупленном участке, к нам наверняка вновь нагрянут с проверкой. И еще не известно, что им удастся пронюхать и о чем они доложат своему начальству!»

Этот довод убедил владычицу. По крайней мере, заставил ее задуматься, после чего она согласилась с Вожаком. И хотя он видел, что согласие далось ей с превеликим трудом, главное — победа осталась за ним. Впрочем, как и обычно. Теперь же, когда дело близилось к завершению, он, хорошо зная несдержанность Разары, вновь начал опасаться ее необдуманных действий.

Наверное, именно поэтому уже после полудня он вдруг остановил коня и долгим взглядом посмотрел на восток. Соня тут же натянула поводья, и ее гнедой недовольно заржал, останавливаясь рядом с вороным Севера.

— Все-таки решил свернуть? — насмешливо прищурившись, спросила она, и стало ясно, что в последние дни они часто говорили об этом.

— Да,— кивнул Вожак,— Боюсь, что у Разары не хватит терпения.

— Конечно, не хватит,— согласилась девушка.— А у кого бы хватило? Разве что у тебя, твердокаменный ты мой! — добавила она насмешливо.

— Неужели я так плох? — улыбнулся воин.

— Да вообще-то нет,— призналась девушка и вздохнула.

— Ах ты, насмешница моя!

Север наклонился в седле и, обняв девушку за плечи, поцеловал ее в щеку. Через мгновение кони вновь помчали всадников, правда, теперь уже на запад. Выдранный из земли мох летел из-под копыт, скакуны неслись вперед, хотя солнце, опускаясь все ниже, слепило глаза. Скоро мир погрузится во тьму, и тогда они будут вынуждены остановиться там, где их застанет ночь.

* * *

Пара всадников на бешеной скорости ворвалась в лагерь, с трудом сдерживая яростный бег коней. Север и сам не понимал причины, что заставила его развернуться и погнать вымотанного долгой скачкой вороного обратно, Однако, обычно руководствуясь разумом, он в то же время всегда прислушивался к внутреннему голосу и доверял своему чутью, и теперь мимолетно брошенный взгляд убеждал, что он не обманулся и на сей раз. Кучулуг сжал рукоять меча, но, когда узнал приехавших, облегченно вздохнул и даже сумел подавить невольное раздражение:

— Хорошо, что вы приехали.

Кивком поприветствовав Вожака, он учтиво протянул руку Соне, но та, словно и не заметив его жеста, сама соскочила на землю.

— Все еще злишься на меня,— усмехнулся гигант.

— Вовсе нет,— невозмутимо ответила девушка.— Просто не хочу, чтобы тебе выцарапали из-за меня глаза,— добавила она, и Север в который раз подивился легкости, с которой ей удается выкручиваться из щекотливых положений.

— Что здесь творится? — перевел он разговор на другую тему, и лицо гирканца будто одеревенело, хотя и до того он не выглядел веселым.

— Мы спустились,— коротко бросил Кучулуг и добавил, разворачиваясь: — Идем.

Ни Соня, ни Север не проронили ни звука и пошли вслед за великаном к шатрам на краю поляны.

— Сюда,— позвал он их за собой и направился прочь из лагеря по узкой, едва заметной тропе.

Обогнув молодую разлапистую елку, девушка неожиданно уткнулась в спину Севера и, протиснувшись между ним и Кучулугом, резко вздохнула от неожиданности и прикрыла рот ладонью, чтобы не закричать.

Всякого повидала она на своем веку. В серьезных схватках участвовала не раз, так что вид крови ее давно не смущал, но то, что увидела она сейчас, не вписывалось ни в какие рамки. Перед ней лежал труп… У покойника не было глаз, да и вообще его лицо выглядело так, словно кто-то долго отдирал щипцами плоть от костей, а потом выскоблил череп добела.

Не было также ни брюшной стенки, ни внутренностей, а ноги оказались объеденными до костей от щиколоток до середины бедер.