– Если ваша светлость будет столь великодушен, то я хотел бы провести свои последние годы как ваш верный подданный, живя жизнью обычного обывателя и радуясь возрождению пусть уже и не моей, но так мною любимой страны. Мне знакома грамота, так что с голоду не умру. Всегда найдется разумный, которому нужны будут услуги того, кто умеет обращаться с пером, бумагой и чернилами.

Отказать ему в этой просьбе Призрак не смог. А потом потянулись обычные, но очень напряженные дни, как бывало всегда, когда над еще одним городом поднимался стяг с его гербом. В Борс в срочном порядке были вызваны Дарек Щепа и его лучшие «плащи». Ими началось перетряхивание и тотальная проверка бывшей городской стражи и гарнизона города. Выявлялись все, кто хоть как-то был замешан в связях с альвами или рузейцами.

Эта же участь постигла и тех, кто занимал хоть какую-то значимую должность в Управе города, а также те, кто мог хоть как-то влиять на его жизнь. В их число входили и благородные (в первую очередь), и знатные (то бишь зажиточные) горожане, и нечестные купцы, готовые за лишний звонг продать всю свою родню. Работы было просто невпроворот. И иногда князю казалось, что проще все же просто махать любимыми клинками, чем разгребать эти конюшни (в которые превратился Борс) от дерьма, что успело в нем накопиться.

Весь летний сезон он тормошил город, вытряхивая из него всю шелуху. А когда немного вытряс, начал закладывать основы того, что станет фундаментом новой столицы Западного округа, ее новой жизни. Ставил на ответственные посты верных вассалов, которых в срочном порядке вызывал из столицы. Разговаривал с местными, что пользовались авторитетом и уважением простых граждан, и тоже определял их на ответственные должности. Причем авторитет и уважение ни в коем разе не зависели от толщины мошны таких кандидатов. И прежде, чем они приступали к исполнению возложенных на них обязанностей, «плащи» Дарека проделывали просто колоссальную работу, отсеивая ложь от правды и выискивая в том потоке информации, что стекалась к ним о данных разумных, крупицы истины.

Вершил суды, разрешал споры, принимал просителей и жалобщиков. В конце концов решив, что задел сделан и теперь пусть разбираются со всем этим хозяйством те, кто для этого и поставлен им, Атей с чувством облегчения отбыл в Оплот.

А в качестве подтверждения для местных жителей, что все это им не привиделось, стал военный городок Первого Стального легиона, что обосновался в окрестностях Борса на постоянной основе.

Вместе с Призраком отбыл и Легион Верных, а также Третий Разящий. Для того чтобы контролировать границы с Саремом, Гаспару вполне хватало «боевых кулаков» и разъездов конницы, которая посменно несла свою службу на правом берегу Тихой. Помимо этого в Штасе стоял гарнизон в три сотни клинков, которые Стойкий набрал из местных, и это не считая городской стражи. Плюс периодические марши вдоль границ самого легиона (в качестве учебных тренировок) и к тому же Штасу, чтобы показать всем, что Первый Стальной держит все под контролем на юго-западе княжества. Слух о том, как барбакан Борса в один миг превратился в парящее лавовое озеро, давно полетел наперегонки с ветром, обрастая по пути небылицами. А то, что магов у Гаспара в легионе не было, так кому это известно? А вдруг?

Так что Атей был спокоен за эти территории. В крайнем случае есть еще Третий Разящий, а он будет в нужном месте в самое короткое время. Причем в любое время года. Проблему непроходимости дорог в княжестве в дождливые сезоны Призрак в дальний ящик откладывать не стал, поэтому мостить их стали от Борса в сторону Оплота еще при нем. Пройдет время, и путешествие между городами внутри княжества станет легким и приятным. По крайней мере, сам Атей на это надеялся, и причин сомневаться в этом практически не было. Примером был Восточный округ, в котором Резен и столицу уже почти связала такая дорога.

Гвардия князя, как ей и подобает, шла за ним в столицу. Ну а самый мобильный в его войске легион остановился в дневном переходе от нее, где должен был продолжить свою боевую выучку. Там же был и лагерь, в котором Эрдаг Тихий гонял новичков, из которых впоследствии будет сформирован еще один легион. Как планировал Атей – последний на данном этапе развития княжества. Он еще даже не получил своего названия, всего лишь номер – Четвертый. Но у самого Призрака не вызывало сомнений, что это ненадолго. Не оставят их в покое, тут и гадать не стоит. Как говорится, каждый золотой в чужих руках – это оскорбление для меня. И именно так думают правители иных государств, что с завистью смотрят в сторону стремительно развивающегося княжества Сайшат. Поэтому не успеют покрыться ржой в ножнах клинки воинов – схлестнутся и они на поле боя с врагом. А там и будет видно, какое имя они заслужили.

Неспешно шагая в направлении Купеческих ворот, Атей машинально отвечал на приветствия горожан и воинов. Не было пышной встречи, как это было после возвращения из Резена. Народ, спешащий по своим делам, просто останавливался на мгновение, коротко кланялся, чтобы выказать свое уважение князю, и снова припускал дальше. Не раболепствуя, не унижаясь. Не тот у них правитель, чтобы млеть от этого. Лишь пустой, никчемный высокородный или благородный нуждается в том, чтобы его окружение, вассалы и народ, своим унижением ежечасно подтверждали тот факт, что он стоит выше их. ИХ князю этого не надо – его уважают и любят за его дела. И этим все сказано. Воины, так те вообще лишь кивали и молча били себя в грудь своими кулачищами, всем своим видом показывая, что пойдут за своим вождем хоть к хургам в логово. Пусть только прикажет, а там еще посмотрим, что жарче и опаснее – сковородки этих тварей или их острые мечи.

Пока Атей Призрак вместе со своими воинами отстаивали право на существование их княжества на просторах Тивалены, его столица росла и строилась. Рос и торг, превратившись в небольшой городок, уютно примостившийся у ее стен. Рос и посад вокруг стен Оплота.

– А это что еще за диво? – вдруг остановился Атей, показывая на небольшую площадь возле Купеческих ворот.

На мощенном камнем пятачке, всего с полсотни шагов в диаметре, были вкопаны около десятка столбов. Возле трех из них, обхватив руками отполированные стволы, сейчас стояли разумные.

– Это площадь Позора, – ответила неизвестно откуда появившаяся Бенигна в сопровождении нескольких стражников. – Здравия, княже.

– Здравствуй, Яшма, – улыбнулся Атей и, подойдя к женщине, крепко ее обнял и поцеловал в обе щеки. – Я очень рад тебя видеть.

– Эх, – вздохнула гнома, смахнув набежавшую слезу, – как же давно меня мужчина не обнимал.

– А как же Гмар? – удивился Призрак.

– Этого… – гневно сверкнула глазами и выругалась про себя Бенигна, – приходится чуть ли не силком из кузни домой загонять. Ты уж скажи ему, княже, что не дело жену вниманием обделять. Мы, бабы, ласку любим, а где та ласка, если мужа дома нет? Вот заведу себе воздыхателя – будет знать.

Последние слова главы городской управы потонули в жизнерадостном смехе стоящего рядом народа. И в этот самый момент Атей действительно понял, что вернулся домой.

– Так что это за позорники? – снова задал свой вопрос Атей. – И что с ними будет? Видишь, Бенигна, какой князь у вас – даже не знает, как правосудие у него в столице вершится.