и Даунер собрал своих игроков в гостиничном номере, чтобы поговорить о «раке, съедающем самого себя».

«Он ходил по комнате и определял роль каждого, – вспоминал Тритмен, – и говорил всем, как им нужно совершенствоваться».

«Коби, – сказал Даунер, глядя на свою звезду, – ты должен быть лучшим товарищем по команде, и ты должен вести этих парней».

Затем тренер повернулся к команде и сказал: «Вы, ребята, понятия не имеете, каково это – быть Коби Брайантом, терпеть такое давление, все то, через что он проходит, что он значит для нас, и что он делает для нас, и как усердно он работает. Если вы, ребята, не будете брать с него пример каждый день, тогда я больше не хочу, чтобы вы здесь были».

У каждой хорошей баскетбольной команды есть критический момент, когда она устанавливает свою «иерархию», как позже выразился бы Фил Джексон. То собрание стало для «Лоуэр Мерион» критическим моментом. Даунер становился тренером, который позже привел «Лоуэр Мерион» к нескольким титулам чемпионата штата.

«Он говорил о том, что мы играли эгоистично и не играли как команда, – вспоминал Тритмен. – Больше мы не проигрывали. Мы не проиграли больше ни одной игры. Мы выиграли двадцать семь игр подряд».

Черный хулиган

Взаимоотношения в команде значительно улучшились после возвращения из Южной Каролины, но драма была далека от завершения. Публика начала чувствовать, что происходит что-то особенное, потому что количество болельщиков, казалось, росло с каждой победой. Затем Брайант набрал 50 очков в январском разгроме Марпл Ньютаун. Фрагмент видео из этой игры будет использован годы спустя в рекламе обуви Брайанта.

«Ну знаете ли, это ведь была еще не эра интернета, – вспоминал Даунер. – Это была не эра электронной почты, это была даже не эра видеокамер, но журналисты начали преследовать нас и ходить по коридорам и светить камерами в нашей раздевалке. С моей точки зрения, к этому нужно было привыкнуть, но Коби всегда был очень любезен. Честно говоря, ближе к концу он стал рок-группой, состоящей из одного участника. Я имею в виду что-то вроде поставить автограф на своих кроссовках и типа выбросить их из окна автобуса маленькому мальчику».

Вся команда подпитывалась таким весельем, вспомнил Шварц: «Это были ребята, уверенные в своих силах, но не задиристые. Они были идеальным сочетанием. Например, Брендан Петтит был нашим центровым. Не мог бросать, просто подбирал отскоки и играл в обороне. Он был около 196 см ростом. В команде он был большим белым парнем. Он вообще не хотел получать мяч, был счастлив совершать подборы и играть в обороне. Идеально нам подходил. Джермейн Гриффин, который был силовым нападающим, 191 см, ужасные руки, отлично забирал подборы, ставя корпус. Идеально нам подходил. Дэн Панграцио, отлично бросал, стоя на трехочковой линии, ждал, когда Коби получит двойное прикрытие, а затем отдаст мяч ему, чтобы бросить трехочковый. И снова идеально нам подходил. То, что у нас было в команде в тот год, никогда не было похоже на “Мне нужно больше бросков”. Это было похоже на “Я получу свои броски”, знаете ли, потому что так много внимания было привлечено к Коби. Это была идеальная формула для команды-победительницы».

По словам Шварца, Даунер был «как клон Кржижевски». «Я думаю, что с Коби он хорошо понимал, с кем имеет дело, и его подход к нему явно сработал. Не было много “послушай, вот что тебе надо будет сделать”. Я имею в виду, что это действительно было в большей степени управление личностью».

Все видели вспыльчивый характер Брайанта. Как признавалась сама звезда, он мог сорваться, как и его мать. И когда это случится, лучше убраться с его дороги.

Однажды, как раз перед тренировкой, команде сообщили, что она не может использовать тренажерный зал из-за проблемы с водой и потопом в другом тренажерном зале. Мальчишеской баскетбольной команде придется считаться с другими командами.

«Грегу пришлось отменить тренировку, – вспоминал Тритмен. – Четырнадцать парней просто выбежали оттуда, раздавая друг другу “пятюни”, радостные из-за отмены тренировки, может быть, и не перед тренерами, но когда выбежали в коридор, никто не был расстроен.

Кроме Брайанта».

«Это чушь собачья! – кричал он, стукая мячом от пола. – Это чушь собачья! У нас тренировка, я хочу тренироваться. Это нелепо!»

«Он был так зол, – сказал Тритмен. – И, знаете, это было похоже на… вау!»

«Он был всего лишь ребенком, – объяснил Шварц, – но я думаю, что когда что-то не соответствовало его стандартам, тогда проявлялся его такой хулиганский менталитет. Мне конечно не нравится это слово, но я думаю, что оно подходит. Мол, он просто хотел от всех только самого лучшего, и ничего другого ему не оставалось. Он не любил проигрывать где бы то ни было, и ты получал: “Я не только обыграю тебя, но и буду это делать до тех пор, пока ты этого никогда не забудешь”».

Никто не забудет, как Брайант проиграл в упражнении на тренировке, – впервые за четыре года он проиграл кому-то из своих товарищей по команде, вспоминали тренеры.

«Мы делаем какие-то упражнения, – вспоминает Тритмен. – Это было что-то вроде игры “три на три” на всю площадку. И счет в игре был равный».

Шварц и Брайант были в одной команде, и Брайант был открыт для последнего броска, единственная проблема заключалась в том, что мяч был у Шварца. Шварц часто был товарищем Брайанта по команде на тренировках и всегда подчинялся звезде, за исключением того раза.

«Он делает вид, что дает пас на Коби, а сам идет в жесткий дриблинг и производит бросок, – рассказывал Тритмен. – Шварц буквально последний человек в команде, пятнадцатый в составе».

«Они должны были подумать, что он отдаст мяч, – вспомнил Шварц. – Поэтому я сымитировал пас ему, и мой защитник сделал движение к нему. Я побежал в сторону корзины и не забил из-под щита. Конечно же, команда соперника получила мяч и забила. Коби сорвался с катушек, совершенно реально сошел с ума, крича, вопя: “Кем это ты себя возомнил?” Я имею в виду, представьте, что мне шестнадцать лет. Я маленький, худой. В этот момент я был в ужасе, а он просто никак не успокоится. “Почему это ты бросил?” И я не знаю, что мне делать. Я не знаю, стоит ли просто держать рот на замке. И какое-то время я так и делал, но он все продолжал и продолжал орать».

«Коби буквально пронизывал его взглядом, – сказал Тритмен, – в течение следующих полутора часов. Он пошел за ним в туалет, к фонтанчику с водой.