– Лучше рассказывайте это своему брату-лейтенанту! –перебила его, смеясь, Делла Стрит.

– Прежде чем строить догадки, надо осмотреть весь дом, –заметил Мейсон. – А поговорим лучше где-нибудь в другом месте.

Он начал медленно кругами ходить по гостиной, комментируявслух:

– Картины на стене – самые заурядные. Мебель – старая, как исам дом. И ничто не говорит о личности хозяина. В книжном шкафу – книги. Ого,да здесь есть что-то стоящее! «Борьба за Тихий океан», «Азия на переходномэтапе», «Экономическая ситуация в Японии», «Стратегическое значение Сингапура»…Здесь пятнадцать-двадцать исследований о положении на Востоке вперемешку состарыми популярными произведениями в потертых переплетах, которые явно уже былив доме при его сдаче внаем. Ну, это уже кое-что. Продолжим осмотр дальше.

Делла Стрит чисто по-женски подметила:

– Похоже, что кто-то приходит сюда периодически делатьуборку. Взгляните-ка на эту пепельницу.

– Что такое? – не понял Мейсон.

– Пепельница с двойным дном, – заметила Делла. – Посмотритевнутри – недокуренные сигары, окурки, спички и…

– На сигаретных окурках есть губная помада? – перебил ееМейсон.

– Да, есть.

– Нужно скорее осмотреть спальни наверху, – поторопилМейсон. – Наверняка, думаю, мы там что-нибудь обнаружим.

– Но что же вы все-таки ищете?

– Я толком сам не знаю. Пытаюсь составить некую схему.Бизнес Карра был особый. Он так или иначе связан с китайцами. У него многоденег. Но, похоже, Карр – не филантроп. Хоксли был его партнером и, возможно,знал многие его секреты. Двадцать лет назад Хоксли предал его, а один из егопартнеров ушел из жизни. А теперь Хоксли вдруг снова появился на горизонте.

– Вы полагаете, он хочет отомстить за смерть своего партнераи за предательство? – спросила Делла.

– Вот в том-то и дело. – Мейсон помог ей подняться поступеням, поддерживая под локоть, и на ходу включил свет в коридоре. – Двадцатьлет – слишком большой срок для безуспешных поисков человека. Вероятнее всего,после эпизода, произошедшего в двадцать первом году, Карр и не вспоминал оХоксли, пока нынешняя ситуация на Востоке не вынудила его снова заняться тем жебизнесом… Ну что ж, посмотрим, что нам удастся обнаружить. Хорошенько осмотриспальню слева, Делла. Включи свет, поройся в чуланах. Проверь, не ночевал лиздесь кто-нибудь. Залезь в ящики бюро… Словом, попробуй составить себепредставление о тех, кто здесь бывает. А я займусь спальней справа.

Мейсон осторожно открыл дверь, включил свет и вдруг замер воцепенении.

Делла Стрит, почувствовав неладное, подбежала к нему.

– Что такое, шеф? – удивилась она.

– Не входи, – остановил ее Мейсон.

Делла посмотрела из-за его плеча и тотчас в ужасе отпрянула.

На постели лежало тело мужчины, наполовину сползшее скровати. Голова свешивалась вниз. Лицо темно-зеленого оттенка носило явныепризнаки смерти. Из пулевого отверстия в груди сочилась кровь, заливалапростыню и скапливалась лужей на полу. Это был труп постояльца дома Джентри –Делмана Стила.

Делла Стрит вцепилась в руку Мейсона с такой силой, будтовесь ее ужас сконцентрировался в кончиках пальцев.

– Нет… нет…

Мейсону удалось разжать ее похолодевшие руки.

– Стой здесь, Делла. В комнату не входи. Нельзя прикасатьсяни к одному предмету.

– Шеф, пойдемте отсюда! Ну, пожалуйста!..

– Я обязан, – возразил он. – Теперь нам от этого не уйти…никак. Выше голову, Делла!

Адвокат прошел в комнату. Осторожно дотронулся до пятнакрови на простыне, приложил палец к кисти Стила, нащупывая пульс, слегкаприподнял руку. Потом повернулся и быстро вышел из комнаты. Носовым платком онпротер металлическую пластину и кнопку на выключателе, указательным пальцем,обернутым носовым платком, нажал на него.

– Не стоит рисковать, – обеспокоенно говорила между темДелла. – Вызывайте полицию. И это надо сделать сейчас же.

Ее шеф иронически усмехнулся:

– Да, в хорошеньком же положеньице мы предстанем передполицией! Я же наврал патрульным, что живу здесь и что мой брат – лейтенантТрэгг, начальник отдела по расследованию убийств. А ты неплохо разыграла рольмолодой дамы, обходящей дома и предлагающей подписку на «КрониклСан-Франциско»… Мы, конечно, можем рассказать полиции и еще кое-что: давно,мол, не были в доме и не знали, что здесь труп… Что не знали тайны этойспальни, что в доме оказались случайно, как сыщики-любители, проводили пособственной инициативе частное расследование. Что, как только обнаружили труп,решили оказать содействие полиции и вообще быть паиньками… Конечно, можно итак. Но потом нам придется рассказать Большому жюри, судейскому жюри, котороебудет выносить приговор…

– Но это же единственное, что нам остается! Мы простообязаны это сделать.

Мейсон решительно тряхнул головой:

– И потом они сделают с нами все, что им заблагорассудится.Оправдываться придется не то что до конца этого дела – до конца всей нашейжизни.

– Мне кажется, нам все равно придется заявить, – не уступалаДелла. – Как только обнаружат труп, полиция начнет расследование. Они спросятлейтенанта Трэгга о его брате и, конечно, приведут ему подробное описание тойпарочки, которую они обнаружили в доме, и… В общем, вы уже знаете, что будетдальше.

– Конечно, знаю! – подтвердил Мейсон. – Вот о чем я иговорю.

– Я вас не понимаю.

– Лучший способ обороны, как известно, – это нападение. Тыразве не знаешь?

– Но как же нам нападать? У нас на это надежды не больше,чем у кролика, загнанного гончими собаками.

– Вот именно, – сказал Мейсон. – А ты разве не понимаешь, кчему я клоню? Они еще не напали на наш след. И не нападут, пока не обнаружатэтот труп. А они не обнаружат его, пока кто-нибудь не войдет в дом.

– Кто?

– Возможно, – предположил Мейсон, – это будет РоднейУэнстон… Хотя, полагаю, вряд ли это произойдет. Если он даже и заглянет сюда,то не окажется в более выгодном положении, чем мы.

– Почему же?

– Да потому, что надо помнить, с какой целью использовалсяэтот дом, а также обман, в который ввел Карр полицию. Карр, как и мы, явноопасается ее. А Родней Уэнстон, если у него нет железного алиби, больше, чемкто-либо, будет подозреваться в том, что нажал на курок… Ты вспомни, ведь этоон возил Kappa туда-сюда, в Сан-Франциско и обратно, помогая ему скрыть ранениеноги.