Но худшее было еще впереди: наступила «зима недовольства», когда страна оказалась парализована крупнейшими за последние полвека забастовками. Прекратили работать медики, мусорщики, дальнобойщики, портовые и железнодорожные служащие и даже могильщики — казалось, что страна вышла из-под контроля лейбористов. Возмущенные подданные надеялись, что консерваторы спасут Британию, казалось, от необратимого спада, и в апреле 1979 года обеспечили Тэтчер и ее партии блестящую победу в выборах. Эта победа кардинально изменит курс государства. «Знаете, — сказал Каллагэн после поражения, — бывают времена, возможно, каждые тридцать лет, [когда] политике нужны кардинальные перемены. И тогда неважно, что вы говорите или делаете. В обществе происходит смена желаний и объектов одобрения. Думаю, настала пора кардинальных перемен — пора миссис Тэтчер»[323].

Тэтчер понимала, что возрождение экономики — необходимый шаг на пути к достижению ее самой заветной цели: восстановлению мирового статуса Великобритании. Экономическая сила страны была обязательным условием для сохранения роли старшего европейского партнера США, для защиты от советской экспансии и становления в качестве ключевой фигуры Европейского сообщества (которое пришло на смену Общему рынку и впоследствии стало Европейским союзом). Великобритания вошла в Европейское сообщество в 1973 году, и, хотя Тэтчер поддержала этот шаг, она всегда хотела ограничить власть Европы и довести до максимума количество решений, принимаемых страной самостоятельно. Несмотря на мрачное экономическое состояние, Тэтчер считала, что всего этого вполне реально достичь. Не так давно Великобритания обнаружила нефть в Северном море, и Тэтчер решила, что эта внезапная удача позволит снизить зависимость от импорта нефти, а также сократит расходы британских предприятий на электроэнергию, а значит, сделает их товары более конкурентоспособными на мировом рынке. Не менее важным ей казалось и то, что государство придерживается политики, которая четко ведет его в новом направлении. «Раньше мы преувеличивали нашу власть, — писала она в мемуарах, — теперь же мы преувеличивали бессилие»[324].

В 1970-х годах большая часть Запада страдала от тех же экономических потрясений, которые угрожали пустить под откос Британию. В 1971 году Вашингтон отменил «золотой стандарт», и стоимость основных валют начала колебаться, провоцируя нестабильность во всем мире. Через два года арабские производители нефти ввели эмбарго, после чего вчетверо взвинтили цены на нефть, что негативно сказалось на промышленности, привело к увеличению безработицы и вызвало нестабильность на мировых финансовых рынках. Ценовое давление возникло в тот момент, когда в индустриальных странах инфляция уже и так набирала обороты, разгоняясь вслед за требованиями профсоюзов увеличить зарплаты и государственные расходы на социальные программы. В Западной Европе расходы на социальные нужды увеличивались на 7 % в год, или в два раза быстрее среднего роста ВВП[325].

За предыдущие полвека в индустриальных экономиках Западной Европы, Северной Америки и Японии роль правительства усиливалась. Если до Первой мировой войны государственные расходы в этих регионах составляли около 10 % ВВП, то к 1980 году возросли до 43 %[326]. Правительственные программы требовали более высоких налогов или крупных займов, и в результате принимаемых мер в тисках оказывались граждане и предприниматели — герои тэтчеровского мира. Войдя в кабинет с мандатом от избирателей, требующих перемен, Тэтчер, пытаясь переломить ситуацию, надавила на советников, заявив: «Не говорите мне, что делать, я сама знаю. Лучше скажите, как»[327].

Короче говоря, Тэтчер останавливала социалистический порыв использовать руку государства для контроля над рыночным хаосом — порыв, вряд ли свойственный одним англичанам. Для сдерживания инфляции Лондон взял под контроль зарплаты и цены, но то же самое делала и администрация президента Никсона. Англия национализировала предприятия, но тем же занималась Франция и многие другие страны, даже не входившие в коммунистический блок. Вскоре после того, как Тэтчер стала премьер-министром, ряд стран Латинской Америки, включая Мексику, объявили о невыполнении обязательств по государственным долгам: к этому привели раздутый государственный сектор и неэффективные национализированные предприятия.

Требовалась исключительно мощная фигура, которая боролась бы с опасно возраставшим влиянием государства на экономику. Для правительства было важно прежде всего сократить государственные расходы, взять под контроль инфляцию, устранить валютный контроль, позволить британскому фунту найти свой курс на мировом рынке, снизить пошлины и открыть страну для иностранных инвестиций, либерализовать экономику и приватизировать национальные предприятия, а также снизить влияние профсоюзов. Позднее Тэтчер будет вспоминать важность момента и свою внутреннюю уверенность: « [Государственный деятель XVIII века и премьер-министр] Четэм сказал: “Я знаю, что могу спасти эту страну, и что никто другой не может”. Признаюсь, что мой энтузиазм был основан на том же убеждении»[328].

С самого начала правления Тэтчер избегала компромиссов консенсусной политики, работая с членами своего кабинета или один на один с ключевыми должностными лицами. Она ненавидела само понятие консенсуса, называя его «процессом отказа от своих убеждений, принципов, ценностей и стратегий во имя чего-то, во что никто не верит и с чем никто не спорит»[329]. Она редко выносила вопросы и даже важные экономические решения на кабинетное голосование, что для британской политики было нетипично. Она мало кому доверяла и нередко дискредитировала одного чиновника перед другим. Она наслаждалась конфронтацией.

С первого дня на своем посту Тэтчер начала претворять в жизнь радикальные идеи Кита Джозефа, которые кардинально меняли тенденции последних сорока лет. Она отказалась от стремления во что бы то ни стало увеличить занятость и экономический рост и изменила отношение к бюджету, безжалостно урезая государственные расходы, в том числе субсидии государственным компаниям и выдачу госзаймов. Одновременно с этим Тэтчер снизила прямые налоги на прибыль, а чтобы компенсировать недостачу поступлений, подняла налог на продажи (который, разумеется, больнее всего ударил по британцам с низким уровнем дохода). Она отменила регулирование британской валюты и позволила фунту стерлингов свободно торговаться на мировых рынках. Тэтчер распустила Комиссию по ценам, которая устанавливала размеры зарплат и уровень цен в тщетной попытке сдержать инфляцию. Она нападала на чиновничий аппарат, предлагая уменьшить как его размеры, так и степень влияния на политику. Отныне и впредь, она будет задавать направление, а чиновники — ему следовать.