был влиться «прибыльный» полк, то есть гарнизон Рязани со всеми своими воеводами во главе с Борисом Лыковым{126}. Бунтовщики выбросили вперед для контрудара армию, которая наткнулась на соединение «лоялистов», шедшее отдельно от основных сил. Его вел князь А. В. Голицын, двигаясь на Каширу. Рязанцы для пополнения этого соединения подходили, как видно, двумя отрядами. Одним, вероятно менее значительным, командовали младшие военачальники: Федор Булгаков-Денисьев и тот же Прокопий Ляпунов, а другим, более крупным, — сам князь Лыков[38]{127}. Борис Михайлович прибыл под знамена князя Андрея Голицына, возглавлявшего Большой полк и, как уже говорилось, являвшегося командующим всего соединения, первым и дожидался под Каширой, вместе с войсками Голицына, подтягивавшийся остаток рязанской силы. В этой сборной армии, насчитывавшей, по мнению современных исследователей, пять — десять тысяч человек (нижняя граница правдоподобнее), Лыков, очевидно, сохранил командование своим особым «прибыльным» отрядом, но не всем рязанским полком. Рязанские младшие воеводы из другого отряда не особенно слушались его, притом Булгаков откровенно выходил из повиновения, очевидно, не считая Бориса Михайловича достаточно знатным человеком, чтобы подчиняться ему. Голицын «переназначил» Лыкова к себе в полк вторым воеводой.

Мятежников же возглавлял то ли сам Иван Болотников, то ли его господин князь Андрей Телятевский, то ли они оба, на сей счет ведется дискуссия. По всей видимости, их силы значительно превосходили «армию порядка» численно. В пестрый отряд болотниковцев входили «казаки донские и терские, и волжские, и яицкие, и украинные люди путимцы, и ельчане с товарыщы».

Решающее сражение между царским войском и мятежниками состоялось на небольшой реке Восьме 5 июня 1607 года в двадцати с лишним километрах от Каширы. Битва длилась долго, «с утра с первова часу до пятова», то есть между пятью и десятью утра; в другом варианте «весь день». Следовательно, она велась с большим ожесточением и упорством обеих сторон.

Сохранилось несколько развернутых описаний Восьминской баталии в летописных источниках. Имеет смысл воспроизвести некоторые из них.

Вот что рассказывает Карамзинский хронограф: «…воров казаков пеших с вогненым боем перешли за речку в боярак[39] тысеча семьсот человек, а подле боярака стояли с резанцы Федор Булгаков да Прокофей Ляпун. И воровские казаки из боярака из ружья стреляли по рязанцом и людей ранили, и самих и лошадей побивали. И прося у Бога милости, рязанцы, покинув тех воров, назад скочили всем полком к речке к Восьме и сотнями, которые с воры билися, напустили единомышленно за речку за Восьму на [других] воров, и воры не устояли, побежали, а боярские полки, видя, что воры побежали, полками напустили ж и воров в погоне безчисленно побили и живых поймали, а гоняли за ними тридцать верст»{128}. А «Новый летописец» сообщает подробности, связанные с поведением Бориса Михайловича в ходе сражения. Итак, битва подошла к кризисному моменту, царские войска заколебались: «Был бой весь день, и начали воры московских людей осиливать. Московские люди, видя над собой такую победу от врагов, все возопили единогласно, что помереть всем до единого. Бояре же и воеводы князь Андрей, князь Борис, ездя по полкам, возопили ратным людям со слезами: „Куда нам бежать? Лучше нам здесь помереть друг за друга единодушно всем“. Ратные же люди все единогласно возопили: „Подобает вам начинать, а нам помирать“. Бояре же, призвав Бога, отложив все бренное, наступили на них, злодеев, со всеми ратными людьми, многую храбрость показав перед всеми ратными людьми. По милости же Всещедрого Бога тех воровских людей побили наголову, а остальные многие сели в оврагах, а тот князь Андрей Телятевский с небольшим отрядом бежал. Видя же все ратные люди, что много им вреда из того оврага от тех воров, возопили все единогласно, что помереть всем заодно. Слезли с лошадей и пошли все пешими со всех сторон, приступом…»

Получается, что в решающий момент Лыков проявил себя как истинный храбрец. Не отступил, не проявил нерешительности, но ходил вместе со старшим военачальником и ободрял своих воинов.

Историк Карен Аксаньян составил подробную реконструкцию битвы. По его словам, «Царское войско полностью располагалось на левом, более крутом северном берегу реки и занимало оборонительную позицию. Войско восставших, обладая численным превосходством, попыталось атаковать царскую армию через мелкую реку, и бой завязался на северном берегу Восьмы. Армии Шуйского удалось сдержать атаку мятежников в оборонительной позиции, но на одном фланге казаки смогли закрепиться на левом берегу реки, заняв овраг. Можно предполагать, что этот овраг располагался не параллельно реке, а перпендикулярно примыкал к ней. Возможно, это был один из оврагов, лежащих к западу от современного Иваньковского соснового бора на реке Восьме. Оттуда они смогли вести огонь во фланг рязанцам, „стоявшим подле боярака“ и, вероятно, вынужденным несколько отступить под огнем казаков… Однако, засев в овраге, пешие казаки не имели непосредственной связи с остальным войском болотниковцев. В этих условиях конные рязанцы перегруппировались и пришли на помощь основной массе царских войск, удерживавших другую часть сил мятежников на рубеже реки: „Назад скочили всем полком к речке“. Совместными силами они смогли перейти в контратаку, отбросив болотниковцев за реку… „и сотнями, которые с воры билися“… Царское войско отбросило противника за реку, не давая отступавшим восстановить порядок и построиться совместно с отрядом, который, видимо, оставался на правом берегу Восьмы и еще не успел переправиться через реку и ввязаться в сражение. Атака оказалась успешной, и большая часть войска мятежников, не выдержав удара, пустилась в бегство… Беспорядочное бегство мятежников позволило царским воеводам нанести им сокрушительное поражение, захватить и наряд, и набаты, и знамена, и коши [обозы]. Что касается засевшего в овраге отряда казаков, то он имел мало шансов на удачный для себя исход дела… После попыток уговорить казаков сдаться 7 июня царские войска пошли на приступ оврага и „взяли его взятием“, когда у противника закончился порох…»{129}.

Битва на Восьме — одна из самых значительных за все Смутное время. И одна из решающих. Болотниковщина, движение чрезвычайно живучее и распространяющееся со скоростью лесного пожара, была убита в трех боевых операциях: разгром под Москвой, разгром на Восьме и взятие Тулы. Но последнего успеха царских войск могло бы и не случиться, если бы государевы воеводы не добились победы на Восьме. За этот успех всех воевод победоносной армии князя Андрея Голицына от имени государя наградили золотыми монетами.

Уже через неделю войско князя Андрея Голицына, соединившись с воинством князя Михаила Скопина-Шуйского, разбило болотниковцев на реке Вороньей под Тулой, а царь Василий Шуйский в конце июня взял Алексин. Что касается роли Бориса Лыкова в этих событиях,