за этим столом сидят самые близкие мне люди. Сидят те, кто мне очень дорог. Мои друзья, мои дети. Среди нас за этим столом сидит человек, – и взглянув на генерала, – Игорь Захарович Романов, генерал полковник. Рискуя своей жизнью, рискуя своим положением и несмотря ни на что, спас моего сына Герхарда. Спас, возможно, от неминуемой смерти. Я не знаю, что могло случиться с сыном, ни заставь он его бежать. – И тут к его глазам проступили слезы. – Игорь Захарович, невозможно оценить и передать словами чувства отца, когда-то похоронившего сына, но благодаря Вам, увидевшего его живым и невредимым.

– Право же, Карл, не стоит. Вы меня уже канонизируете. Я сделал то, что по совести должно было случиться. – Оправдывался генерал.

– Нет, дорогой Игорь Захарович, стоит. И еще, хотел бы поклониться перед великим полководцем, перед справедливейшим человеком, о котором я узнал от Игоря Захаровича. Я говорю о Маршалле Советского Союза Рокоссовском. Он не зная моего сына, дважды ему помог, а сейчас за этим столом сидит Ли Бя Хо, которого к нам прислал Маршалл. Игорь Захарович, когда вернетесь в Берлин, искренне поблагодарите его от нас. – И немного выдержав паузу, продолжил. – Я, поднимая свой бокал, молю господа, чтобы матери, отцы дождались своих сыновей. Молю господа, чтобы потерявшиеся нашли друг друга, чтобы у тех, у кого в семье были потери родных, скорее смирились со своей утратой. Чтобы их боль кровоточащей раны от потери, быстрее зажили. Чтобы на пути каждого человека встречались люди с доброй душой, какие встретились моему сыну Герхарду. Чтобы люди не были безразличны к горю других, страданиям чужих. Чтобы будущие правители, прежде чем зариться на богатства других, помнили, господь со временем воздаст им за все грехи. Зло рано или поздно будет наказано, история человечества это доказывает. Друзья мои, простите меня, если я много говорил, не дай господь вам оказаться на моем месте, еще несколько дней тому назад. Вот почему много говорю. Если не вам, тогда кому я мог бы излить свою душу? Поднимите свои бокалы, и давайте выпьем за светлое и прекрасное будущее, чтобы наши дети и внуки не видели то зло, которое нам пришлось пережить. – Закончив свою речь, доктор, приподняв свой бокал с вином, выпил его до дна.

Гости тоже встали со своих мест и последовали за ним.

Генерал, выпил свое вино, и поставив бокал на стол, крепко обнял стоявшего рядом с ним доктора Штаубе и, поцеловав его, то же самое повторил и с Герхардом.

После нескольких торжественных тостов, пир начался. В самый его разгар, егерь Филип Лам освободил центр стола для длинного деревянного подноса, на которую совместно с Арнольдом положили приготовленную на вертеле кабанину.

Кабанина получилась отменной и, не смотря на то, что гости были сыты, не могли они устоять перед соблазном ее испробовать. А когда мясо попало им в рот, не дали кабанине остыть, и со словами благодарности господину Ламу, вскоре от кабана оставили одни кости.

Почти до самого утра гуляла вся компания, никому не хотелось спать, хорошая еда, отличное вино, горящие факелы, атмосфера веселья и радости вокруг, не позволяла им мерзнуть от холода. Хотя уже лежал снег, и было порядком холодно. Ближе к рассвету они пошли спать, и так же, как в день совершеннолетия Герхарда, проспали весь день.

А когда, проснувшись, вышли на улицу, увидели, как в одном чане варились с десяток куропаток, а в другом, чуть побольше, приправленное специями и облитое легким красным вином, тушилось мясо молодого оленя. Увидев их, генерал сказал,

– Нет, так дальше не пойдет друг мой Филип, – обращаясь к егерю, – если нас вы будете так кормить, мы всю охоту, ради которой сюда приехали, проваляемся с пузом вверх. – И рассмеявшись, – отбой сегодня будет пораньше, а утром, с первыми лучами солнца, я сам всех вас разбужу.

Все равно не получилась, как сказал генерал. Им не удалось лечь пораньше, опять всю ночь проболтали. Но генерал, как и обещал, несмотря на их отказы, все-таки разбудил всех с первыми лучами солнца. И хорошенько позавтракав, вся компания пошла на охоту.

Прибыв на место, то ли сыграла свою роль армейская сноровка, то ли ему повезло, но генерал сходу сумел двумя выстрелами подстрелить двух тетеревов. Хвастаясь своими трофеями, он бурно радовался своей удаче.

Не прошло и получаса, раздались еще два выстрела, это доктор Штаубе и его друг Артур Розенкирхен, выстрелив одновременно, завалили кабана. Еще немного погодя то там, то здесь стали раздаваться выстрелы и слышны громогласные восторги. В этот день охотникам невероятно везло, их трофеями были с десяток куропаток, тетерева, парочка зайцев и большой кабан. Пока другие охотились Луиза, Арнольд и китаец Хо ловили форель в реке. Выловив с пару десятка рыб и почистив их, возле речки в чане стали варить уху. Тем временем Хо сделал несколько шампуров из веточек деревьев, и нанизав на них куропаток, стал их жарить на костре. Когда все почти было готово, изрядно проголодавшись, бегая по склонам за добычей, к ним стали один за другим подходить со своими добычами наши охотники.

Великолепный воздух, потрясающие красоты окружающей среды, приподнятое настроение сыграли свою роль, и они на одном дыхании с аппетитом съели и уху и дичь. Охотники не оставили даже тушеной оленины и еды, которую по просьбе отца захватили Арнольд и Луиза.

Так, больше не в силах идти на охоту, порядком потяжелевшие от сытной еды, охотники решили вернуться в заказник.

Почти затемно они пришли к дому егеря, и у всех у них не осталось ни сил не желания что-либо делать, и еле-еле добравшись до своих коек, упали на них. Уставшие, все так сладко уснули, что до самого утра не просыпались. Утром, с трудом встав с кроватей, еле передвигая свои ноги, поплелись во двор. Немного освежившись на холодном утреннем воздухе, и хорошенько взбодрившись, расселись за стол, чтобы позавтракать. Тут доктор Штаубе предложил,

– Друзья мои, вчера у нас была славная и удачная охота. Но я сейчас хотел бы говорить не об этом, – и, взглянув, как Луиза с Арнольдом бегают и подают еду гостям. – Я хотел бы дать слово тем, кого мы за эти дни не замечали и не слышали, эта моя дочь Луиза и ее парень Арнольд.

Все гости с ним согласились и тут же вспомнили о великолепной ухе, о ее вкусе и аромате, которые даже сейчас ощущают.

– Арнольд, Луиза, дети мои, подойдите к нам, присядьте рядом.

И