– Синьорина? – Гондольер видел, как ее лицоисказилось от гнева и страдания. Ему хотелось узнать, какая мука терзает душуэтой юной девушки. – Куда прикажете вас доставить?

Сирина размышляла несколько мгновений, не зная, чтоответить. Направиться сразу на вокзал? Нет, она пока не готова. Пока еще рано.Сначала предстояло еще кое-что сделать. Она медленно повернулась к гондольеру,отчетливо вспоминая небольшую церквушку. Надежды мало, но, может быть, кто-тознает еще что-нибудь.

– Отвезите меня, пожалуйста, в церковь МарииЧудотворицы.

Гондольер протянул руку, чтобы помочь девушке спуститься вгондолу, и легонько оттолкнулся от причала, в то время как Сирина не спускалаглаз с фасада дома, который навсегда останется в ее памяти, но которого ейбольше никогда не увидеть. Это будет ее последним путешествием в Венецию. Ейнезачем больше возвращаться сюда.

Церковь Марии Чудотворицы осталась прежней – почти полностьюскрыта высокими стенами и поразительно проста по архитектуре. Лишь тем, ктовходил внутрь, церковь Марии Чудотворицы показывала свои чудеса: мраморныестены, панно, удивительные статуи поражали своей красотой. Сирина несколькомгновений постояла молча, ощущая присутствие бабушки, как это случалось всегда,когда они вместе ходили на воскресную мессу. Затем медленно направилась калтарю, опустилась перед ним на колени, отчаянно стараясь не думать о том, чтотеперь делать, куда идти…

Боль потери была невыносимой. Две горькие слезинки скатилисьпо щекам к точеному подбородку. Собрав последние силы. Сирина поднялась ипрошла в комнатку в дальней части церкви, надеясь отыскать там священника.Войдя, она увидела пожилого священника, сидящего на простом стуле и читающегообернутый кожей молитвенник.

– Падре?

Священник устремил проницательный взгляд на Сирину. Его лицоне было знакомо девушке.

– Не могли бы вы мне помочь? Мне хотелось бы узнать освоей бабушке.

Священник вздохнул и медленно поднялся. После окончаниявойны многие приходили сюда с подобной просьбой. Люди умирали, переезжали,пропадали без вести.

– Не знаю, смогу ли помочь вам. Мне нужно посмотретьзаписи в книге. Ее имя?

– Принцесса Алисия ди Сан-Тибальдо, – тихопроговорила Сирина, отнюдь не собираясь произвести впечатление, но тем не менееманеры священника изменились: он стал более внимателен. «Неужели титул такмного значит? – подумала Сирина. – Неужели есть какая-нибудь разница?Почему?» Теперь все казалось таким несущественным. Титулы, имена, деньги.Единственное, что имело для Сирины значение, – это то, что бабушка умерла.

Что-то шепча себе под нос, священник долго шелестелстраницами. Наконец он кивнул головой и взглянул на Сирину.

– Вот. – Он повернул книгу так, чтобы она смоглапрочесть. – Вот здесь. 9 апреля 1943 года. Умерла естественной смертью.Церковный священник совершил положенный ритуал. Она похоронена в церковномсаду. Хотите взглянуть?

Сирина кивнула и торжественно проследовала за священникомчерез узкую дверь в залитый ярким солнечным светом сад, в котором цвели цветы истояли небольшие древние могильные памятники, а вокруг них росли невысокиедеревья. Священник неторопливо направился в дальний конец сада, где виднелосьвсего несколько новых могил. Молча указав на небольшой камень из белогомрамора, он взглянул на Сирину, повернулся и ушел, оставив ее одну, пораженнуюувиденным. Поиски закончены, ответ найден. Бабушка покоится здесь, под сеньюневысоких деревьев, укрытых стенами церкви Марии Чудотворицы. Она уже былаздесь, когда Сирина писала ей одно письмо за другим, моля Бога, чтобы бабушкабыла жива. Сирине хотелось разозлиться, стоя сейчас здесь, ей хотелосьненавидеть, хотелось отомстить. Но ненавидеть было некого, бороться не с кем.Все окончено в этом саду, и Сирина испытывала сейчас только глубокую печаль.

– Прощай, бабуля, – прошептала Сирина,поворачиваясь, чтобы уйти. Глаза ее застилали слезы. Она не зашла попрощатьсясо священником, но около ворот он сам подошел к ней и дважды почтительно пожална прощание руку.

– До свидания, принцесса… До свидания…

Принцесса? На миг Сирина застыла от удивления, затемповернулась и внимательно посмотрела на него. Принцесса… Он назвал еепринцессой?.. Затем медленно кивнула. Да, теперь, когда бабушка ушла из жизни,Сирина стала принцессой. Но этот титул сейчас мало что значит…

Пока Сирина плыла на гондоле, ее мучила одна и та же мысль –Серджио. Что сделал он с деньгами, полученными за дом? Что сделал с сокровищамиее родителей, с драгоценностями, принадлежавшими бабушке? Внезапно ейзахотелось получить объяснения, свести счеты с человеком, уничтожившим еесемью, вернуть все, что он у нее отнял. Но, поразмыслив над этим как следует,Сирина поняла, что Серджио не сможет вернуть ей всего того, чего она лишилась.И все же в Сирине горело желание увидеть своего дядю, потребовать у него ответа,заставить его вернуть хотя бы часть наследства.

И вот теперь, сидя в гондоле, неторопливо плывшей поБольшому каналу к собору Сан-Марко, Сирина знала, куда ей надо ехать. Венецияпринадлежала бабушке, она была ее частью. Венеция принадлежала ей. Но Венецияне была домом для Сирины. Она всегда была чужой, незнакомой, волнующей,загадочной, таинственной… Сирина должна отправиться дальше. Должна проделатьвесь путь и дойти до своих истоков. Она должна поехать домой.

– Хотите попасть в собор, синьорина?

– Нет. – Сирина медленно покачала головой. Она ужезакончила свои дела в Венеции. Пора двигаться дальше. – Нет, спасибо.Отвезите меня обратно на Санта-Лючия.

Неторопливо они проплыли под мостом ди Соспири, затем мостомВздохов, и Сирина закрыла глаза. Почти инстинктивно гондольер затянул печальнуюпесню. Через мгновение они вновь оказались под яркими солнечными лучами ивыплыли на простор Большого канала, миновали красоты собора Сан-Марко,колокольни, дворца Дожей, удаляясь от центра, минуя один за другим чудесныетворения Венеции. Сирина уже не плакала. Она молча смотрела на них, пытаясьзапомнить навсегда, сознавая, что никогда сюда не вернется.

Когда они добрались до вокзала, Сирина рассчиталась сгондольером, дав щедрые чаевые, за которые он горячо поблагодарил ее.

– Куда вы направляетесь теперь, синьорина?

– В Рим.

Он медленно кивнул.

– Вы не были там после войны?

Девушка покачала головой.

– Там теперь все по-другому.

Но вряд ли сильно отличается от того, что она нашла здесь.Для нее изменилось все и повсюду.

– У вас есть родственники в Риме?

– Нет… Я… У меня была только бабушка здесь.

– Значит, вы посещали ее дом?

Сирина кивнула, и гондольер понимающе покачал головой.

– Мне очень жаль, что так случилось.