– Мне тоже.

Она натянуто улыбнулась и протянула ему руку. Гондольерпожал ее изящные пальчики и помог выбраться на берег.

– Возвращайтесь в Венецию, синьорина! – улыбаясь,прокричал он ей вслед, не отрывая от нее взгляда.

Сирине ничего не оставалось, как пообещать ему вернуться.Подхватив маленький чемоданчик, она направилась к вокзалу.

Когда поезд подъезжал к Риму, лицо Сирины мертвеннопобледнело. Ей казалось, что в любой момент может произойти нечто ужасное. За окноммелькали знакомые места, и Сирине казалось – впервые за все эти годы, –что ее душа обнажена. Если бы кто-нибудь заговорил в этот момент с ней, онанаверняка ничего не расслышала бы.

За окном проплывали городские кварталы. Внезапно Сиринапоняла, что страстное желание увидеть родные места не исчезло за этимучительные годы, оно лишь затаилось и ждало своего часа. И этот час настал… Струдом дождавшись, когда поезд начал замедлять ход, Сирина достала с верхнейполки свой чемоданчик и направилась в конец вагона. Как только поездостановился и двери вагона открылись, Сирина соскочила на перрон и побежала.Инстинктивно, не думая, что делает, она бежала мимо женщин, детей, солдат,охваченная этим диким, неопределенным чувством. Ей хотелось кричать во всю мочь:«Смотрите все! Я наконец дома!»

Но вскоре воспоминание о страшной казни родителей охладилоее восторг. Неужели ее ждет новое предательство? Но она должна увидеть свойдом! Хоть раз… Или она приехала сюда в поисках своего дяди? За объяснениями иутешениями?..

Остановив такси, Сирина бросила свой чемоданчик на заднеесиденье. Водитель, повернув голову, с интересом посмотрел на девушку, но дажене попытался ей помочь. Он смотрел на нее долго и пристально. Этот откровенный,полный желания взгляд заставил ее потупить глаза.

– Куда?

Сирина растерялась, не зная, что сказать. Действительно,куда? К дому, который принадлежал ее родителям, а теперь дяде? Но готова ли онавстретиться с ним? Хочется ли ей вновь увидеть этот дом? Внезапно решимостьСирины исчезла. Дрожащими руками она поправила платье и тихо прошептала:

– Сады Борджиа.

Водитель равнодушно пожал плечами и включил зажигание.

Сидя на заднем сиденье, Сирина жадно разглядывалапроносившиеся за окном знакомые улицы, площади города, притягивавшего ее к себекак магнит. Она вновь ощутила себя ребенком, волосы ее растрепались – имипоигрывал мягкий ветерок, врывавшийся в салон через приоткрытое окно, глазашироко раскрылись. Впереди уже виднелась виа Витторио Венето, и очень скоропоказались темные пространства садов с освещенными кое-где прогулочнымидорожками, цветочными клумбами, едва видневшимися в темноте. Внезапно до неедошло, какие странные мысли могли прийти в голову водителю. Сады Борджиа вдевять-то часов вечера? Сирина старалась не думать об этом. Отсчитав водителюденьги за проезд, откинула с плеч волосы, подхватила свой чемоданчик и вышла измашины. Глубоко вздохнув, она не спеша пошла вперед, словно единственное, чтозанимало ее, – это желание насладиться красотой Рима.

Сирина шла по поросшим травой дорожкам парка, поглядывая навелосипедистов, проносившихся мимо, на женщин, прогуливавших собак, на играющихповсюду детей. Было уже поздно, но стояло лето, война закончилась, к тому жезавтра не нужно идти в школу. Повсюду царила какая-то праздничная атмосфера –люди улыбались, смеялись, и так же, как и во всех странах Европы, группамипрогуливались молодые американские солдаты. Одни из них шли со своимиподружками, беседуя и смеясь, другие старались познакомиться с проходящими мимомолоденькими женщинами, помахивая плитками шоколада, шелковыми чулками ипачками сигарет. Молодые люди говорили, наполовину шутя, наполовину всерьез, ипочти всегда получали в ответ добродушную улыбку или приглашение. Даже отказыбыли доброжелательными, но только не от Сирины. Когда к ней приблизились двасолдата, лицо ее сделалось каменным и она посоветовала им оставить ее в покое.

– Пойдем, Майки. Ты же слышал, что сказала дама…

– Да, но ты хоть разглядел ее?

Тот, который пониже ростом, свистнул, когда Сирина быстрымшагом прошла мимо в направлении виа Венето и смешалась с толпой. Этизаигрывания не представляли никакой опасности. Просто она была симпатичнойдевушкой, а солдатам нечем заняться, к тому же это был Рим.

– Сигарету, синьорина?

Еще один солдат помахал пачкой сигарет перед самым ее лицом.Они попадались повсюду, но на этот раз Сирина только отрицательно покачалаголовой. Ей не нравилось, что мундиры заполнили город. Ей не хотелось видетьлюдей в форме. Ей хотелось, чтобы все было так, как до войны. Но это невозможно,и она отлично понимала это. На каждом шагу встречались шрамы войны. В городетут и там попадались оставшиеся надписи на немецком, а теперь их заменяли наамериканские указатели. Итальянцы вновь оказались оккупированными.

Сирине сделалось грустно. Когда-то она приходила в садыБорджиа поиграть… Иногда Сирина бывала здесь с матерью. Время от времени она икрасавица мать в огромной шляпе и с чудесными смеющимися глазами, смех которойзвучал как колокольчик, пускались в интересные приключения… Сирина закрыла лицоруками. Ей не хотелось больше ничего вспоминать. Но призракам, преследовавшимее последние годы, теперь незачем отправляться за ней в далекие земли. Она самапожаловала к ним в гости.

Сирина безотчетно свернула к фонтану ди Треви иостановилась, зачарованная им. Несколько минут она стояла неподвижно, опершисьна ограду, наблюдая за струями воды, чувствуя свежесть ветерка, наполненногобрызгами. Затем, медленно приблизившись к фонтану, Сирина бросила в негомонету. Улыбнувшись, она неторопливо направилась дальше по виа дель Тритоне ксобору Варберини, где долго стояла, раздумывая, куда идти дальше. Было почтиодиннадцать вечера… Сирина вдруг поняла, что ей негде ночевать. Нужно отыскатькакой-нибудь отель, пансионат… Но пока она решала, куда идти, ноги, казалось,уже выбрали направление. Когда Сирина поняла, где оказалась, ей стало не посебе.

Крошечная часть сознания советовала отдохнуть, подождать доутра. Ведь у нее был такой долгий и утомительный день… Но неожиданно для себяСирина решилась. Она знала, куда ей идти, и никакая усталость уже не моглапомешать попасть к знакомому дому на виа Юлия. Сирина должна его увидеть, хотябы на миг! Делая последний поворот, она почувствовала, как быстрее забилосьсердце, шаги сами собой ускорились. И вот, освещенный уличными фонарями, задеревьями показался фасад дворца из мерцающего белого мрамора, с высокимифранцузскими окнами и балконами… Нижние этажи и широкие мраморные ступени,начинавшиеся от самых парадных ворот, скрывались за высокой оградой… Этотшедевр архитектуры окружали бесчисленные клумбы и газоны.

– Боже мой… – едва слышно прошептала Сирина. Втемноте казалось, что с домом не произошло никаких перемен, что все осталосьтаким, каким было прежде. Казалось, сейчас из окна покажется знакомое лицо иотец выйдет из дверей дворца с сигарой подышать воздухом и покурить. МатериСирины не нравилось, когда он по ночам курил сигары в спальне, поэтому время отвремени ему приходилось отправляться на прогулку в сад. Просыпаясь по ночам,Сирина – тогда еще маленькая девочка – нередко видела, как отец курил в саду.Она и сейчас бессознательно пыталась отыскать его силуэт в ночном мраке. Норазумеется, никого не было, окна дома закрыты. Сирине представилось, как дядяспит здесь, в этом доме. И уже от одной мысли, что он может находиться там,внутри, у нее пропало всякое желание видеть его, бороться с ним… Какое этоимеет теперь значение?