к ней за советом по поводу своих брачных контрактов и деловых отношений. Но мало-помалу полезные видения исчезли. Теперь ее часто оставляли вот так, дрожащей на полу после видения, которое она либо не могла, либо не хотела понимать.

Глаза мамы закрылись, как только она легла, и я провела остаток дня, сидя у окна, представляя Лину, одинокую и напуганную на заднем сиденье зарешеченного экипажа. Я никогда не забуду ту взволнованную, полную надежды улыбку, которой она сверкнула. Мои глаза наполнились слезами.

Она даже не знала, что у нее все еще была ее сила. Поэтому она не знала, что нужно бежать. Я вытерла влагу с лица.

— Приска?

Мама лежала в постели. К счастью, к ее щекам немного вернулся румянец.

— Помоги мне подняться, дорогая.

Я подчинилась, помогая ей сесть. Моя мать теряла вес. Мне нужно было убедиться, что она съест больше за ужином сегодня вечером.

— Это был плохой суд, — тихо сказала я.

Ее остекленевшие глаза сузились, и она кивнула, протягивая руку, чтобы обхватить мою щеку.

— Я так сильно люблю тебя. И все, что я делала, было для твоей безопасности.

Мое сердце дрогнуло от того, как она посмотрела на меня. Это было так, как будто она уже была в трауре.

— Я знаю, мама. Поверь мне, я знаю. А теперь давай устроим тебя, пока Тибрис не вернулся домой и не поднял шум.

Она улыбнулась.

— Он так любит суетиться.

Я помогла ей вытереть пот с лица, усадила за стол с чашкой чая и разогрела немного супа, который она приготовила вчера.

— Я так сильно тебя люблю, — пробормотала мама.

— Мне просто нужно, чтобы ты это знала.

Что бы она ни увидела в том видении, это явно потрясло ее. На нее было не похоже быть такой эмоциональной.

— Я тоже тебя люблю. Эй, что это? Все будет хорошо.

Одинокая слеза скатилась по ее щеке, и я протянула другую руку, вытирая ее. Она поймала мою руку в свою.

— Ты знаешь, что не можешь оставаться здесь, Приска.

В моей груди образовалась пустота. Чтобы она так открыто говорила об этом…

Очевидно, что я фигурировала в ее видении.

— Что ты видела, мама?

Тишина.

Я глубоко вздохнула.

— Я знаю, что план всегда состоял в том, чтобы я ушла, но у меня есть идея.

Мама только покачала головой.

— Что бы ты ни думала, это не сработает.

Пренебрежительность в ее тоне вывела меня из себя. Я не могла просто сдаться и сбежать. Если бы я сбежала, мне пришлось бы продолжать убегать всю оставшуюся жизнь. Как я могла смириться с такой судьбой?

Я не могла.

Я бы не стала.

Я бы ухватилась за любую надежду, которую нашла, какой бы маленькой ни была эта частичка надежды.

У Крейлора был доступ к камням океартуса. Я могла бы последовать за ним, чтобы посмотреть, где находится вход. Я бы обратила внимание на то, как он вошел, и сама украла камень.

Я сделала глубокий вдох, и мои слова вырвались в спешке.

— Что, если бы я могла просто временно сохранить свою магию в камне? До получения подарка? Асессор увидел бы, что у меня нет магии, и я могла бы..

— Твоя магия так не работает.

Я напряглась. Моя магия вообще не работала. За исключением наихудших моментов. Но на этот раз все будет по-другому. Так должно было быть.

Мама изучала мое лицо, в ее глазах веселье боролось с усталостью.

— У тебя упрямый характер твоего отца. Это поможет тебе в этой жизни — когда не будет делать ее намного тяжелее, чем она должна быть.

От горя у меня сжалось горло. Я все еще иногда просыпалась с мыслью, что слышала голос папы.

— Все будет хорошо. Вот увидишь.

Она просто кивнула. Но выражение ее лица все еще было несчастным.

Когда Тибрис вернулся, мама потягивала суп, который я для нее разогрела.

— Как прошел пир? — я спросила.

Он слабо улыбнулся мне.

— Прекрасно. Натан настоял на том, чтобы сыграть в King's Web.

Я закатила глаза. Конечно, он так и сделал.

Игра была основана на мифе. Согласно старым историям, пра-пра-прадедушка короля был таким подлым, таким хитрым, что подсунул своих людей на иностранные дворы, когда они были детьми. Эти дети были по незнанию заколдованы и названы «спящими пауками». Когда они пробуждались, их вызывали, чтобы предоставить информацию или убить врагов старого короля. Я все еще училась тщательно сохранять невозмутимое выражение лица, но в прошлый раз, когда мы играли в King's Web, я почти выиграла.

Я изучала Тибриса, когда он поцеловал маму в лоб и занял место за столом. Складка между его бровями сказала мне, что он зол. И бумага, зажатая в его руке, объяснила мне почему.

С тех пор, как друг Тибриса, Вайсер, прошел Испытание — обладая достаточным количеством магии, чтобы его забрали из нашей деревни и отправили в город устраиваться на работу, мой брат стал тише, чем обычно.

Письма, которые он отправлял и получал от Вайсера, были написаны тем же кодом, который мы создали в детстве. Тогда Вайсер и Тибрис посвящали меня во все свои планы, и я была посвящена в каждую секретную записку и негласное слово. Я следовала за ними — обычно рядом со мной была Асиния — и Тибрис терпел нас с притворными вздохами, доведенными до совершенства старшими братьями повсюду.

Но эти письма были другими. По причинам, которые он не стал объяснять, Тибрис отказался позволить мне их прочитать. Конечно, чем более скрытным он был, тем более любопытной я становилась. Если Вайсер был в беде, я хотела помочь.

Я наблюдала, как Тибрис хмуро уставился на письмо в своей руке. Теперь он, вероятно, будет размышлять несколько дней.

— Я пойду искупаюсь, — он вышел.

Я в последний раз