и я тут же решила, что только она одна и сможет возродить его сердце к жизни.

Был здесь и Регент — возможно, самый богатый холостяк в деревне, но Господь столь щедро одарил его по части музыки, что на долю лица ничего не осталось. Что еще хуже, он играл только траурную музыку и, кажется, боялся девушек. И все же он был человеком добрым, и мне захотелось, чтобы лорд Смерть не знакомился с ним поближе. Я знала, что Беатрис восхищается Регентом; возможно, я смогу уговорить ее дать утешение его сердцу.

Здесь был Тобиас, брат Гретты, на год младше меня и все еще юнец, которого больше интересуют лошади, чем девушки. Здесь был Кучерявый Джонс с лицом, сплошь покрытым бородавками, и один из великанов-сыновей Сестрицы Лили, которые любили только свою матушку. И…

— Кетура, ты не скучаешь по феям? — спросила младшая дочка Портного. Толпа мгновенно замолкла.

— Нет в лесу никаких фей, Наоми, — ответила я. — Только деревья, и звери, и кусачие насекомые.

Все снова зашептались. Наоми сказала:

— Ты хотя и покусанная, Кетура, но ты все равно красивая.

Я сгребла ее в охапку.

— Красота — это проклятье, дитя, — промолвила я, думая о лорде Смерти.

— Но как же ты заблудилась, Кетура? — спросила Наоми, первая из всех, кто хотел бы задать этот вопрос.

— Я последовала за великим оленем.

— Она пошла за оленем, пошла за оленем… — зашептали остальные.

Один из мужчин постарше кивнул со значением и обратился ко мне:

— Я слышал, олень и другие лесные звери принадлежат королевству фей. Разве не так говорится в сказках? Скажи правду, Кетура. Ты видела их короля?

Опять набив рот мясным пирогом, я ответила:

— Ни короля фей, сэр, ни просто обычную фею.

— И все же олень заманил тебя…

— Простите, сэр, но он меня не заманивал. Меня завлекло в лес собственное любопытство.

Мужчина пожал плечами, будто говоря, что не верит мне, и по тому, как другие отвели глаза, я поняла, что они тоже мне не верят, предпочитая сказки, которые я им рассказывала у общего костра.

— Все равно, — сказал мужчина, — в этом звере есть что-то дьявольское и лукавое. На него надо устроить облаву, вот что, и не только из-за стога сена.

Эти слова меня совсем не обрадовали. Великий олень встал в моей памяти как живой — высокий, гордый и бесстрашный. Ради его красоты я пожертвовала бы сотней стогов, хотя нехватка сена и означала голодную зиму как для скота, так и для людей. Мужчины загомонили громче, и вскоре несколько человек отправились в замок переговорить с лордом по поводу охоты.

Внезапно я почувствовала, что жую не только что испеченный мясной пирог, а нечто черствое и заплесневелое. Корочка захрустела на зубах, словно щебень, а мясо показалось сальным и жилистым. Сморщившись, я с трудом проглотила последний кусок.

И тут в домик ворвались Гретта с Беатрис и кинулись ко мне с объятиями.

— Мы не пришли сюда сразу, потому как не было аппетита угощаться на твоих поминках, — затараторила Беатрис, — но как только мы услышали, что ты нашлась…

— Слава Господу, что молодой сэр Джон не бросил поиски! — воскликнула Гретта.

Я обняла сначала одну, потом другую: Беатрис, с ее голосом и лицом ангела, которая видела во всех и во всем только хорошее и радостно шла жизни навстречу, и Гретту, чьи волосы всегда были уложены в идеальную прическу, чья одежда была идеально чиста и наглажена, и чьи верность и любовь отличались идеальной постоянностью. Они поцеловали меня — каждая в обращенную к ней щеку.

— Кушай, кушай, — приговаривала Гретта, усаживаясь рядом за стол.

— Какая у тебя изумительная бледность! — восхищалась Беатрис, устраиваясь с другого бока.

Пока мы с подругами болтали, жители деревни продолжали шептаться, а потом начали понемногу расходиться. Бабушка собрала остатки трапезы, чтобы отнести их Отшельнику Грегору, последнему нищему в деревне.

Когда все ушли, Беатрис хихикнула:

— Не сомневаюсь — теперь каждый будет креститься при встрече с тобой!

— Меня совсем не заботит, что будут говорить односельчане, — ответила я. — Ничуть, нимало, ни крошечки, ни капельки. Моя единственная забота — стать женой человека, которого полюблю от всего сердца.

Гретта с Беатрис переглянулись.

— Но у тебя нет такого человека, — недоуменно произнесла Беатрис.

— Конечно есть, — сказала я. — Просто я пока не знаю, кто он.

Они опять обменялись взглядами.

— Да тебе даже и не нравится-то никто, — заявила Гретта.

— Мне все нравятся! — с негодованием возразила я. — Абсолютно все!

Я взглянула вниз, на деревенские хижины, сгрудившиеся на берегу, словно кладка серых яиц.

— Ну… — протянула Беатрис, — да, но, наверное, не в романтическом смысле…

— Мы имеем в виду, что ты не любишь никого из мужчин, — спокойно, по-деловому произнесла Гретта.

— Ты очень хорошо знаешь, что я обожаю мужчин! — взвилась я. — Я всегда говорила, что они все просто душки!

Беатрис вздохнула.

— Ну разве что в самом общем… — начала она.

— …но не в этом особенном смысле! — закончила Гретта.

Я открыла было рот, чтобы возразить, и обнаружила, что не могу. Схватила подруг за руки.

— Ладно, покончим с этим. Я должна найти этого особенного человека, влюбиться в него без памяти и влюбить его в себя. До завтрашнего вечера. Вы должны мне помочь.

Беатрис прочистила горло.

— Конечно мы поможем, дорогая, — сказала она.

— Тебя и в самом деле похитили феи, верно? — полюбопытствовала Гретта. — И король фей придет за тобой, если ты не найдешь свою истинную любовь?

Я вздохнула.

— Это был лорд Смерть. Я заключила с ним договор.

Беатрис прижала ладонь ко рту. Гретта безвольно уронила руки. А я, выложив все своим самым близким подругам, внезапно почувствовала всю реальность происшедшего.

— Ну конечно, — пробормотала Гретта, как будто вдруг все поняла. Она посмотрела мне прямо в глаза. — Как же еще кто-то мог вернуться из этого леса живым? — Она устремила взгляд на лес. — Я никогда не видела фей, но смерть для меня так же реальна, как ссадина на колене. А в точности, Кетура, что за договор?

— Я рассказала ему историю, а конец поведать отказалась. Сказала, дайте мне прожить один день, и я доскажу вам конец завтра. Это история о любви, о любви более великой, чем смерть, сказала я ему, и открыла, что и сама найду такую любовь. И он ответил, что если я найду ее до того, как вернусь, чтобы досказать конец, он меня отпустит.

У меня не было сил вынести ни безнадежный взгляд Беатрис, ни мрачный взор Гретты.

Гретта встала и, выпрямившись и уперев руки в бока, посмотрела