выбивающимися из-под круглой, как тюбетейка, темной шапочки. Этот образ был навеян, очевидно, портретом академика Н. Д. Зелинского, висевшим у нас в школе в химическом кабинете. Учительница никогда не говорила: «Зелинский», а обязательно: «Академик Зелинский».

Мне не терпелось увидеть Главного конструктора. Несмотря на запрет, я стоял у окна в торце второго этажа. Там, если идти по коридору к окну, слева находился кабинет, на двери которого висела табличка с надписью «Главный конструктор».

…Еще раньше, дабы не попасть впросак, обратился к Чекунову.

— Борис Семенович, а как выглядит Главный?

Ведь, фотографий его никто не видел, разве кроме проверяющих пропуска (Правда, у него редко кто отваживался спросить: «Ваш пропуск?» — знали в лицо!)

Чекунов рассмеялся.

— Королев есть Королев. Не захочешь, а за версту почувствуешь.

…По переходу, ведущему из МИКа в пристройку, послышались шаги. Прямо на меня шел человек. Шел быстрыми твердыми шагами, заметно раскачиваясь, но, как сказали бы моряки, не боковой качкой, а как корабль с носа на корму — килевой. Он был не очень высокого роста, плотен, сутуловат, с темными живыми глазами. Одет в песочного цвета с короткими рукавами рубашку навыпуск и полотняные широкие летние брюки. Во внешности его удивила необычная посадка головы. Крупная, с открытым чистым лбом голова, крепко сидящая на короткой, сильной шее, откинута чуть назад и вправо. Во всем облике, твердой, энергичной походке чувствовалось что-то кряжистое, могучее.

Берясь за рукоятку двери, человек в упор посмотрел на меня, резко спросил:

— Вы чей?

Вопрос удивил. Но тотчас я вспомнил: здесь было принято работников КБ Королева называть королевцами, Пилюгина — пилюгинцами.

— Георгия Николаевича Бабакина.

— А что вы делаете здесь, у дверей моего кабинета?

На меня смотрели темно-карие пронизывающие насквозь глаза. Вопрос однако ж прозвучал в несколько более смягченном тоне.

— Пытаюсь связаться с фирмой, — быстро сообразил я. В кабинете Сергея Павловича находился аппарат ВЧ-связи, и Полукаров иногда связывался с Бабакиным.

— Заходите! — Королев, проходя к столу, взмахом руки указал на кресло, стоящее справа. Снял трубку.

— Тамарочка! Соедини-ка с Василием Павловичем! А потом дашь Бабакина.

Королев переговорил со своим заместителем о срочной присылке уточнений к программе полета, положил трубку. Телефон тут же зазвонил снова.

— Возьмите! — Протянул трубку.

— Кто это, кто это? — услышал звонкий знакомый голос Лидии Ивановны, секретаря главного.

— Лидия Ивановна! Это я, Марков! Соедините срочно с Георгием Николаевичем.

Сам лихорадочно соображаю, о чем же буду с ним говорить.

— Георгия Николаевича нет! Он к Келдышу уехал.

— Нет Георгия Николаевича. В Академию, к Мстиславу Всеволодовичу только что выехал, — делая огорченный вид, вздохнул я. Поднялся, собираясь спешно ретироваться, но Королев взмахом руки опустил меня в кресло.

— Так, значит, к космосу подключаетесь? Как у вас на фирме отнеслись к этому?

— По-разному, Сергей Павлович. Мы, молодежь, с энтузиазмом. «Старички» еще не определились.

— «Старички»! — вспыхнул Королев. — Что они понимают, ваши «старички»! — Видно, его сильно задело. Самолет летает у земли и оторваться от нее не может. А здесь же предела нет! Вы — разведчиками будете. А затем к звездам аппараты пошлете. Не веришь? Придет время — вашей фирме и этим придется заняться. Я-то не доживу, а ты вполне может быть.

— «Мы — молодежь!» — поддел он меня. — Кстати, сколько тебе лет?

— Двадцать семь.

— Двадцать семь? И все молодежью себя называешь. Это, брат, очень зрелый возраст. Я уж ракеты пускал.

— Я тоже четыре года ракеты пускал, — вставил я, видя его дружеское расположение.

Сергей Павлович усмехнулся.

— Надо же! Какие?

Я коротко рассказал.

Во время рассказа Королев, довольный, слегка улыбался, в глазах сверкали искорки.

— Небось страшновато бывало?

— По всякому, Сергей Павлович. Бывало и страшновато.

В кабинет стремительно вошел технический руководитель испытаний А. И. Осташев, держа в руках несколько листков с отпечатанным на машинке текстом.

— Подписать надо, Сергей Павлович!

— Ладно, — сказал мне Королев, — иди! Изучай машину как следует. Ее впитать в себя надо. Впитать! Осознал? И когда я, облегченно вздыхая: «Пронесло!», уже подходил к двери, он добавил слова, от которых меня дернуло, как током:

— И чтоб больше без дела я вас здесь не видел!

Выскочил за дверь. Вытер со лба испарину. Помчался бегом в пультовую, занял свое рабочее место — по левую сторону от оператора центрального пульта объекта, надел наушники. Сидящий по правую руку оператора, у индикаторов системы управления, Валя Рубцов зашептал:

— Где тебя черти носят? Говорят, Королев приехал. Нарвался бы на него!

— Валюша! Если бы ты знал… Вечером все расскажу.

Смотрю в инструкцию, на показания приборов, слушаю переговоры операторов. Спустя несколько минут боковым зрением через открытую дверь пультовой вижу: в зал в сопровождении Осташева входит Королев. Шел он не спеша, зорко посматривая по сторонам. Подошел к ракете-носителю, что-то сказал Осташеву, похлопал «боковушку» по обшивке. Порядок в зале был образцовый, воздушные шланги, электрические кабели, жгуты тщательно уложены, прибандажированы. Королев все же заметил какой-то, по его мнению, непорядок, потому что, сделав круговые вращения указательным пальцем, показал на какой-то кабель. Рабочий-бортовик бросился спешно его переукладывать: очевидно, Королев обнаружил скрутку. По всему чувствовалось — приехал хозяин.

Жалобно заскрипели половицы деревянной лестницы. В пультовую поднялся Королев. В большой комнате — тишина. Операторы, контролеры, специалисты по системам аппарата сидят, впившись глазами в приборы. Тишину прерывают лишь резкие, четкие указания руководителя испытаний, доклады операторов. Королев придвинулся к центральному пульту, встал у нас за спиной. У меня по коже забегали мурашки: вдруг он скажет Полукарову, что его люди шатаются по МИКу без дела, когда обязаны присутствовать на сеансе. Я невольно посмотрел на Королева. Наверное, он что-то заметил в моем взгляде, потому что с хитринкой улыбнулся одними глазами и затем едва заметным движением показал: смотри, дескать, не на меня, а на пульт. Он о чем-то шепотом спросил у Осташева, тот также тихо ответил. Королев мягкими шагами покинул пультовую.

* * *

В предстартовые дни Полукаров взял меня с собой на заседание технического руководства. Запомнилось содержательное, убедительное, глубоко аргументированное выступление одного из руководителей. Закончил он следующими словами:

— Итак, 8 июня планируется пуск «Луны-6». А полет «Луны-5» завершился, а как он завершился, вы знаете — 12 мая. Ведь, месяца не прошло. Я не уверен, что полученный большой объем информации тщательно проанализирован, результаты анализа учтены. Не пора ли, Сергей Павлович, остановиться, оглянуться…

Королев поднял голову, миролюбиво сказал:

— Александр Ваганович, ты прав. Но мне информация позарез нужна. Понимаешь, позарез. А как ее набрать, не летая?

Затем Королев, глубоко вздохнув, тихо сказал:

— Летать трудно. — Развел горестно руками. — Летать надо. — И вдруг, стукнув по