от него требовалось – это отказаться от той баснословной суммы, замолчать, остаться в Англии и никогда больше не возвращаться во Францию. Конфликт был исчерпан. Шевалье победил, его голова была спасена. По крайней мере на какое-то время.

Но порой одного лишь спасения бывает недостаточно. Его новое существование, шаткое и ничтожное, вдали от празднеств, лишенное всякой роскоши, совершенно не было похоже на его прежнюю жизнь, которая так ему нравилась. К тому же он жаждал вернуться во Францию. Он слишком давно отсутствовал. Тем не менее он понимал, что король так просто не позволит ему этого сделать. Поэтому д’Эону было необходимо вновь форсировать события и восстановить контроль над ситуацией. Положительный момент заключался в том, что и на этот раз он знал, как это сделать. Ему лишь нужно было достать последний козырь. И по этой причине в один прекрасный день шевалье Шарль д’Эон, капитан драгун, дипломат и шпион французской короны, один из лучших фехтовальщиков своего времени, более десяти лет бросающий вызов монархии, начал носить женскую одежду, чтобы показать всем, что на самом деле он не мужчина.

Д’Эон, теперь уже мадемуазель, вновь оказался в центре внимания. Его телосложение не раз становилось объектом слухов и сплетен, но на этот раз все было по-другому. На этот раз он сам говорил, что является женщиной. В Лондоне эта история сразу же стала главной темой для разговоров, люди делали ставки, спекулировали на бирже и сплетничали в газетах. Несмотря на это, д’Эон не давал себя осмотреть. Он разыграл свой последний козырь и не собирался тратить его впустую. Волнение возросло до такой степени, что Людовику XV пришлось вмешаться и потребовать, чтобы д’Эон перестал издеваться над Францией и раз и навсегда разъяснил, мужчина он или нет. Итак, д’Эон, наконец, позволил врачам провести осмотр и выдать сертификат. И вот, после стольких лет скандалов, после целой жизни сплетен и кривотолков врачи сказали, что слухи верны – шевалье Шарль д’Эон, капитан драгун, дипломат и шпион французской короны, один из лучших фехтовальщиков своего времени, более десяти лет бросающий вызов монархии, к радости тех, кто сделал на это ставку – женщина. Вскоре после этого Людовик XV умер. «После меня хоть потоп», – по слухам, сказал он.

* * *

Потоп. Предсказание, по крайней мере для д’Эон, оказалось пророческим. Едва взойдя на престол, Людовик XVI издал декрет об отмене «Секрета» и планировал раз и навсегда решить проблему отбившейся от рук шпионки с компрометирующей информацией. Поэтому он сообщил д’Эон, что та прощена. Она могла вернуться во Францию. Она даже получала бы пенсию, как прежде. Ей требовалось лишь передать всю информацию королю, который, в свою очередь, помилует ее. Предложить такую сделку – единственное, что король мог сделать, другого выхода у него не было. Казнив мадемуазель, он не только испортил бы себе имидж, но и косвенно признался бы в том, что стабильность Франции была под угрозой из-за женщины. Человеком, избранным для поездки в Лондон с целью согласования условий для возвращения д’Эон, стал писатель, изобретатель, часовщик, ботаник, музыкант, торговец оружием и тоже шпион Пьер де Бомарше. Переговоры продлились больше года, но к соглашению все же пришли: д’Эон могла вернуться к своей жизни и сохранить пенсию лишь в том случае, если помимо уничтожения конфиденциальных документов продолжила бы одеваться в женские наряды и жить как женщина. Д’Эон согласилась на эти условия, но, едва прибыв во Францию, появилась при дворе в форме капитана. Стало понятно, что клубок так и не распутали.

Король приказал д’Эон исполнять условия соглашения и передал ее в руки швеи и парикмахера королевы. Людовик XVI мог бы принять более радикальное решение, но так или иначе ему хотелось докопаться до истины. Его любопытству не мог помешать даже тот факт, что д’Эон выкручивал руки монархии на протяжении целого десятилетия. А возможно, дело было как раз в этом. Шевалье сдался и, проведя более четырех часов с дворцовыми стилистами, встретился с королем и Марией-Антуанеттой в Версале. Наконец-то она могла объясниться. Как рассказала д’Эон, ее отец настолько боялся потерять наследство, что был вынужден солгать о поле ребенка, поэтому ее растили как мужчину, но после скандала в Англии она стала опасаться, что больше не сможет отбиваться от публичных нападок и объяснять, почему в свои сорок девять лет она так и не связала себя узами брака и не завела детей. В итоге она решила принять эту правду и вести жизнь женщины. Она больше не собиралась ни бежать от самой себя, ни притворяться тем, кем не была на самом деле. Маскараду пришел конец. Кроме того, сказала она, у нее есть большие планы. Например, она хотела переплыть океан и сражаться против британцев в Америке, или же биться с врагами Франции в Европе во главе секретного отряда женщин, который сама же могла обучить. Но ни для нее самой, ни уж тем более для ее амбициозных проектов в ее родной стране не было места. Король, удовлетворивший свое любопытство и устранивший угрозу, которую представляла собой д’Эон, повелел ей уехать к семье в деревню и не возвращаться. Приключения подошли к концу. Впереди ее ожидала лишь скука.

Затем ее жизнь растворилась в облаке румян, кружев и зевоты. Капитан драгун теперь была женщиной, и Франция относилась к ней соответственно. Безусловно, ее разочарование было огромно. После долгого десятилетия, проведенного в стремлении возвратиться в свою страну, она вернулась только для того, чтобы понять, что здесь оставаться не могла. Поэтому д’Эон решила вновь покинуть Францию. Ей это удалось не сразу, но в 1785 году, устав от своего положения, она навсегда уехала в Англию. Никто еще не знал, что четыре года спустя атмосфера, которую ее переписка помогла накалить до предела, выльется в бунт, и ни Франция, ни весь мир уже никогда не будут прежними.

* * *

Последний секрет. Не осталась прежней и жизнь д’Эон. Новая власть, возникшая в результате Революции, отозвала ее пенсию, конфисковала все имущество, и это послужило началом того краха, с которым она не могла бороться. У нее больше не было ни компрометирующих секретов, ни козырей в рукавах. По правде говоря, у нее не было ничего. Она предприняла последнюю попытку вернуться во Францию и предложила создать взвод добровольцев для борьбы с противниками Революции, но ее предложение было отвергнуто. Ее даже не стали слушать. Просто-напросто ее имя утратило свою значимость. Проведя полжизни на самой вершине, она застряла в чужой стране, в одиночестве и