Принципы. Они проходят через всю нашу жизнь. Делают ее более упорядоченной. Некоторые заменяют принципы совестью. Не знаю, для меня все это равнозначное значение. Просто есть люди, которые не могут прогнуться под обстоятельства, потому что потеряют себя. Другие же могут приспособиться. Найдут оправдание себе и своим поступкам. И те и другие люди нужны. Мы ведь все разные. По-разному раскрашиваем нашу жизнь. Делаем ее непредсказуемой и разнообразной. Из-за этого так и жить интересно.

Я уважала людей, которые до последнего сопротивлялись, отстаивая свое мнение и право. С таким же чувством и каплей зависти относилась к тем, кто мог приспособиться к новому миру, который мог так резко поменяться. Эти люди не походили на меня. Я же чувствовала себя наблюдателем за жизнью, а нее участником. Сидела в стороне и смотрела, как мимо проходят люди с неповторимыми и непредсказуемыми судьбами. Это было интересно и немного грустно. Иногда хотелось выбраться из этого угла и заявить миру о себе, только я понимала, что из-за страха никогда не решусь этого сделать.

Бояться долго у меня не получилось. В какой-то момент я просто смирилась со своим положением. Да, нас похитили пираты. По прилету на какую-то планету нас должны были продать. Когда-то в той жизни у меня были богатые родители, которые могли мне помочь. Но это было там, далеко. Тут они ничем мне помочь не могли. Не тот уровень связей. Да я и сама бы себе не простила, если бы попросила их о помощи. Сама хотела стать самостоятельной, вот и получила возможность право на самостоятельность доказать.

Для всех я была такой же искательницей приключений, которая отправилась за лучшей жизнью подальше от родных мест. Так было нужно. Я не хотела, чтоб родители знали, что я у пиратов. Не хотела, чтоб их шантажировали, заставляя отдать большую сумму денег за мое освобождение, как это случилось с девушкой, которая много плакала. Она имела неосторожность проболтаться, что ее отец руководит целым сельскохозяйственным сектором на ее родине. Для местных жителей он был богатым и знатным человеком. По меркам космоса — нет. Но пираты решили потребовать за его дочку деньги. Назвали такую сумму, что ее получить можно было, если бы он все продал. И она переживала теперь, решиться он на этот шаг или нет. Сочувствовала ли я ей? Не знаю. Мне казалось, что нужно быть умнее. Хотя я и сама не отличалась большим умом, но язык за зубами держала крепко.

И вот с меня сняли ошейник, который удерживал шею в нужном положении. Прошло два месяца с травмы. Я осторожно покрутила головой. Вроде крутиться. Только мышцы болят. Рик дал мне специальную мазь, которую нужно было втирать два раза в день, чтоб все окончательно зажило и пожелал удачи.

Другие пленные выглядели хуже меня. Озлобленные, с пустотой в глазах. Я опять постаралась отстраниться от окружающей обстановки. Закрыться, как в раковину, от все и вся. Не думать о том, что в головах у этих людей, не думать о будущем. Только следить за ногами, чтоб не споткнуться по дороге в шаттл, который нас должен был доставить на неизвестную планету. А споткнуться и разбить лоб здесь можно было очень легко: провода просто валялись на полу, переплетаясь в причудливых змей. Очень старый корабль и сломанный корабль.

Шаттл был чуть новее. Нас загнали внутрь него. Хорошо, что мне досталось место с ремнями безопасности. На некоторых сидениях они были просто срезаны.

— Тебя не было видно, — сказал Кур. Я и не заметила, как он оказался рядом.

— Шею повредила. И голову. Лечилась все это время.

— Я уже побоялся, что тебя не увижу.

— Как видишь, свиделись, — ответила я, наблюдая, как народ рассаживается по своим местам. — Ты не знаешь куда нас привезли?

— Планета носит код 789-зт.

— Не входит в Земной союз?

— Мы далеко от его границ. Как я слышал, за пустыми системами, где нет торговых путей. А летают только такие любители острых ощущений, как эти бравые ребята.

— Получается, что выбраться отсюда у нас не будет шанса?

— А как ты себе это представляешь? Планета совсем дикая. Трехзначный индекс.

Трехзначный индекс присваивался планетам, которые находились в развитие до космической эпохи. Двухзначный индекс был у новых колоний, которые еще недоросли до собственного имени. Шаттл отцепился от корабля. Сразу закружилась голова. По щекам потекли слезы, которые никак не были связаны с перегрузкой. Я поняла, что до этого оставалась надежда, что все может измениться к лучшему, что не все так страшно. Я все эти месяцы полета обманывала себя, запрещала думать о проблемах, но они ведь никуда не делись.

Шаттл продолжал уносить меня к неизвестности, которая пугала. Дикая планета. Дикие нравы. Я не могла сказать, что моя родная планета была современной, но с нее можно было всегда улететь туда, где цивилизация была. А тут… Тут нас запрут и больше не выпустят. Теперь я поняла отчаянный шаг офицера. Он просто знал то, чего не знала я.

Космопорта не было. Мы сели на поляну среди леса. Высокие деревья казалось доставали до самого неба. Из-за этого создавалось ощущение, что я не человек, а какое-то насекомое. Огромные листья лежали на земле. Красные, желтые, изредка попадались коричневые. Листья были примерно по тридцать-сорок сантиметров в диаметре с неровными краями. Я невольно попыталась найти «веточки» от этих листочков. Сразу появился страх, что такая веточка голову может проломить. Кстати, на земле я не смогла их найти. Пусть другую почву на другой планете было как-то непривычно называть именем прародительницы колонистов, но название первой и главной планеты земного союза так плотно вошло в речь, что мы невольно всю почву называли землей.

Отсутствие веток обнадеживало. Хотелось верить, что просто так под порывами ветра они не падают на людей. Почти не было кустов. Резкий шорох заставил вздрогнуть и начать оглядываться по сторонам. Оказалось, что это так ветер листочки колышет.

Мы шли пешком. Ноги утопали в мягкой земле, покрытой ковром из листьев. Никто не разговаривал. Пираты достали пистолеты и автоматы. На кораблях таким оружием пользоваться опасались,