очень боятся человека; как только его завидят, бросаются в воду; впрочем, они никогда от нее и не удаляются. Если их преследовать или им угрожать, то они оборачиваются, поднимаются на задних ластах, и тут перед вами разверзается огромная распахнутая пасть зверя. Поэтому, желая убить которого-нибудь ради жира, мы обычно направляли пистолет прямо в зев и стреляли в горло. Но если нам приходило в голову, как мы это называли, «помучить льва», то человек шесть-восемь, а то и больше рогатиной забивали его насмерть, что обычно занимало два-три часа. Чтобы побороть это неуклюжее создание, мы атаковали его одновременно спереди, сзади, со всех сторон. Лев часто пускался наутек и даже иногда убегал, но не знал, куда деваться, когда мы ему перекрывали подход к воде. [… ]

29 февраля 1704 года. На юге мы заметили парусник. Тогда мы позвали на борт всех наших людей, поднялись на реи и стеньги и, когда он был достаточно близко, взяли нашу большую шлюпку на буксир за швартовы, стали травить и подняли паруса. Завидев, как мы стремительно приближаемся, корабль поменял курс и отдалился, а мы его преследовали. Наше сопровождение шло так быстро, как только могло, вслед за нами. К 23 часам мы были близко к кораблю, но сочли неподходящим начинать сражение до рассвета. В этой охоте плоскодонка на буксире была лишним грузом, и мы обрубили ее швартовы. Шлюпку капитана Страдлинга с человеком и собакой на борту также оставили.

На восходе солнца следующего дня, 1 марта, мы завязали сражение с упомянутым судном. Это был французский корабль водоизмещением приблизительно четыреста тонн с тридцатью пушками и хорошо вооруженной командой [ «Сан-Хосе»]. Мы сражались с ним борт к борту в течение семи часов; затем ветер усилился, и он улизнул. Что до нашего сопровождающего судна, то оно выпустило десять или двенадцать пушечных залпов, а потом за все сражение более не показывалось. У нас было девять человек убитыми и много раненых. Мы жаждали вновь испытать удачу, зная, что могут быть опасные последствия, если дать уйти неприятелю; мы были уверены, что он оповестит испанцев о нашем присутствии, а это могло бы погубить все наше предприятие. Но капитан воспротивился преследованию, говоря, что в худшем случае, если испанцы узнают о нашем присутствии в этих водах и задержат свои торговые суда во избежание риска, он знает, куда направиться, чтобы захватить 500 000 ливров, когда нам только заблагорассудится. Потому мы отказались от боя и стали дожидаться сопровождающее судно, которое вскоре и появилось.

* * *

Лейтенант Джон Уэльб показывает это событие в другом ракурсе.

Джон Уэльб: Капитан Дампир взял на себя смелость утверждать, что после того, как мы обменялись многочисленными бортовыми залпами, вследствие чего многие члены команды были убиты, люди сбежали с палубы, чтобы ничего больше не делать. На это я отвечаю, что никто из наших людей не покинул своего поста во время сражения, за исключением самого Дампира, который в течение всей схватки не вдохновлял матросов, не отдал ни одного точного приказа, как обычно поступает командир в такие моменты; напротив, он держался на юте, за внушительной баррикадой, изготовленной по его приказу из матрасов, ковров, подушек, одеял и т. п., чтобы защитить себя самого от слабого огня противника.

* * *

Старший помощник Дампира продолжает:

Уильям Фунел: Капитаны мгновенно порешили между собой позволить нашей жертве улизнуть. Таким образом, противник, нанеся нам ущерб, удалялся, и, как я предполагаю, предовольный. Мы же были угнетены провалом нашего первого предприятия. Тем не менее, раз все сложилось именно так, мы решили вернуться к Хуан-Фернандесу, чтобы забрать якоря, крепления, шлюпки, бочки с водой, а также тонну масла из жира морского льва, припрятанного там. Капитан Страдлинг оставил пятерых своих людей, отправившихся на запад острова (они не знали, что мы пустились в погоню за противником). Мы договорились направиться к острову и 3 марта увидели его в южном направлении на расстоянии девяти или десяти лье. Прямо с суши дул южный ветер, что затрудняло нам подход к берегу. Но, когда установился штиль, «Пять портов» на веслах устремился к острову. Чуть позже мы увидели два парусника. «Пять портов» находился к ним очень близко, и по нему было сделано несколько пушечных выстрелов. Наш корабль ушел на веслах и, вернувшись, осведомил нас, что это два французских корабля, вооруженные тридцатью шестью пушками каждый[27]. Таким образом, оба наши капитана порешили лучше не устраивать погоню, а выбрать курс к побережью Перу, оставив пять человек капитана Страдлинга и множество необходимых вещей, без которых нам было трудно обойтись, так как теперь у нас не было ни одной шлюпки. Согласно договоренности капитанов мы направились к побережью Перу 6 марта; 11-го показалась суша. [… ]

22 марта мы находились точно на широте Лимы, столицы двух великих империй, Перу и Чили. Мы подобрали паруса, так как не хотели, чтобы нас заметили испанцы. Легли в дрейф для наблюдения за всеми входящими или выходящими кораблями. Через 5 часов мы снова поставили паруса и, пока этим занимались, оказались у рифов близ островов Ормигас-де-Афуэра. [… ] Легко избежав их, мы взяли курс на север и вскоре заметили два паруса. Мы тотчас обнаружили корабль, пустились в погоню и быстро добрались до его кормы. Это оказалось судно, с которым мы сразились в акватории острова Хуан-Фернандес, оно находилось на входе в порт Лимы, куда направлялось для торговых целей. Нам не терпелось помешать ему: если бы это удалось, то испанцы не узнали бы о нашем присутствии. Кроме того, мы не сомневались в победе: наши люди теперь чувствовали себя крепче, тогда как во время прошлого сражения у нас было двадцать или тридцать тяжелобольных и ослабленных людей. Они тогда не могли показать все, на что способны, хоть и сделали все, что могли. Мы также знали, что если сейчас начать погоню, то мы получим хорошую добычу. Орудия, боеприпасы и провиант всякого рода были нам очень нужны. Мы условились первыми завязать сражение, а потом капитан Страдлинг, чьи силы были меньше, придет на подмогу. Но наш капитан решил, что пускаться в эту авантюру – не самая лучшая затея. И, пока мы пререкались по этому поводу, два корабля вошли в порт Лимы. Теперь даже двадцать кораблей вроде наших не смогли бы их выбить оттуда. Раздосадованные исходом дела, мы снова, ловко маневрируя, отправились вдоль побережья на север.

*