Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как видим, Джонсон ищет оправдания резне, устроенной казаками Хмельницкого, обосновывая ее не столько звериным антисемитизмом последних, сколько политическими и экономическими причинами. Но правда заключается в том, что польские и украинские помещики накладывали на своих крестьян зачастую куда более тяжелый гнет, чем еврейские арендаторы, чувствуя себя, в отличие о последних совершенно безнаказанными. И потому иррациональная ненависть к евреям, демонизация их как носителей иной культуры и иного языка была в данном случае основным стимулом к погромам.
Реальность 1648–1658 гг. была куда страшнее относительно сухого описания Джонсона, и не случайно в польскую историю этот период вошел под названием «Потоп». В еврейском народном сознании события «хмельничины», в частности, 1648 г., запечатлелись как «гзерот тах» (`Господни кары 5408/1648) — эпоха зверской жестокости и бед.
Еврейские хроники того времени рассказывают о том, как «грудных младенцев резали на руках их матерей, разрывая на части, как рыб. Вспарывали животы беременным женщинам, вытаскивали младенца и били им по лицу матери; другим клали в разрезанный живот живую кошку, зашивали его и отрубали руки, чтобы они не могли вынуть кошку» и т. д.
К 1658 году на левом берегу Днепра не осталось ни одного еврея. Таким образом, казаки первыми осуществили на огромном пространстве нацистскую идею «юден фрай» — мира, свободного от евреев. Те, кому удалось (и, возможно, это важная деталь для нашего будущего повествования) были проданы туркам.
На правом берегу Днепра также сохранились лишь горстки уцелевших. Натан Ганновер (1610–1683) в своей хронике «Пучина бездонная» утверждал, что общее число погибших исчислялось сотнями тысяч. Еврейские историки 19 в. (а вслед за ними и другие) буквально приняли утверждение о количестве уничтоженных евреев, зафиксированное свидетелем восстания Н. Ганновером[45]; по его данным, речь шла о сотнях тысяч убитых. Однако спустя почти три столетия историки Ш. Эттингер[46] и Б. Вейнриб[47] на основе демографического анализа пришли к выводу, что в 1648–67 гг. погибло, а также умерло от эпидемий и голода от 40 000 до 50 000 евреев, что составляло 20–25 % еврейского населения страны. Еще, как минимум пять — десять тысяч бежали или попали в рабство. В то же время польские источники не исключают, что жертвами резни «Хмеля-злодея», как называли евреи Хмельницкого, стало около 100 000 евреев.
Те же евреи, которым посчастливилось выжить, потеряли все имущество и вскоре впали в крайнюю нищету. В поисках заработка часть из них бросилась в различные города Польши, а другие попытались обосноваться в деревнях в качестве трактирщиков, держателей постоялых дворов или бродячих торговцев. Но удар был нанесен не только по материальному благополучию народа, но и — возможно, даже в куда большей степени — по его духу.
Все случившееся требовало своего теологического объяснения. Поначалу казалось, что оно вроде бы появилось — резня 1640–50-х годов была объявлена «муками рождения Мессии». В этот период резко возрос интерес к каббале — еврейскому мистическому учению, но к каббале не теоретической, занятой отвлеченными проблемами Б-жественного устройства мироздания, а практической, то есть кабалистических практик, способных влиять на ход событий в нашем земном мире, вычислить время прихода Мессии и даже ускорить его приход.
На этом фоне среди евреев Украины и Польши особую популярность приобретает фигура Аризаля — Святого Ари, рабби Ицхака Лурии Ашкенази (1534–1572), который, согласно преданиям, мог взглянув на человека, сказать, кем он был в предыдущем воплощении, есть ли на нем какие-либо грехи и предостеречь от тех или иных опрометчивых шагов. Каббала (и, прежде всего, лурианская каббала, относящаяся к классической каббале примерно так же, как физика Эйнштейна к физике Ньютона) начала все шире проникать в наиболее образованные в религиозном плане круги еврейского общества.
Не удивительно, что, когда в 1665 году измирский еврей Шаббтай Цви провозгласил себя Мессией, эта весть с восторгом была принята почти всем еврейским миром. Да и не только еврейским: многие христиане Англии, Германии, Франции, Нидерландов и других стран поверили в миссию Шаббтая Цви и присоединились к его еврейским сторонникам. Тем сильнее было разочарование, когда лжемессия был схвачен и в итоге ради спасения жизни принял ислам.
Но очень скоро выяснилось, что нашлось немало тех, кто по-прежнему считал его Мессией, находил оправдание его переходу в ислам и даже отказывался поверить в факт его смерти, утверждая, что он просто вознесся «к высшему сиянию». Возникновение секты саббатианцев, настаивавших на том, что Шаббтай Цви был, по меньшей мере, предтечей Мессии, отказ сектантов от исполнения многих заповедей иудаизма не мог не вызвать обеспокоенности раввинистических авторитетов, которые самым резким образом выступили как против сектантов, так и распространения каббалистических знаний, на которых во многом было основано мировоззрение лжемессии.
Один из последователей Шаббтая Цви, уроженец Дубно Иегуда Хасид (1660–1700), проповедовавший аскетизм и умерщвление плоти, создал собственную секту «Общество благочестивых» («хасидов») и в 1700 году вместе с 1300 своих сторонников отправился в Палестину. 500 из этих «хасидов» умерли в дороге, а вскоре после прибытия в Иерусалим скончался и Иегуда Хасид. Оставшиеся без духовного вождя сторонники Хасида раскололись: часть присоединилась к другим саббатианским сектам, в Германии и Польше, в часть обратилась в христианство или ислам.
* * *
Таким образом, вступивший в свои права XVIII век не сулил евреям Галиции, Подолии и Волыни ничего хорошего.
На смену казакам Богдана Хмельницкого уже в 1710-х годах пришли гайдамаки (от турецкого haydamak; буквально «угонщик скота», «грабитель»).
«Отряды гайдамаков, — сообщает „Электронная еврейская энциклопедия“, — состояли в основном из беглых крепостных, укрывавшихся от своих помещиков в степях Приднепровья. К ним присоединялись городская беднота, обедневшая украинская шляхта, низшее православное духовенство, бежавшие из России старообрядцы и даже отдельные выкресты-евреи.
Гайдамаки считали себя продолжателями дела Б. Хмельницкого и пользовались поддержкой русских властей и православной церкви, но лишь тогда, когда их действия наносили ущерб Польше.
Живя разбоем, гайдамаки нападали на проезжих купцов, на небольшие поселки (главным образом на живших там евреев-арендаторов) и на еврейские местечки, лишенные какой-либо защиты, грабили, насиловали, убивали. В годы подъема движения (1734, 1750, 1768) крупные отряды гайдамаков совершали набеги даже на хорошо укрепленные города, что обычно влекло за собой значительное число жертв среди еврейского населения. Гайдамаки устроили резню евреев в ряде городов в 1738 и 1742 гг. Особой жестокостью отличались погромы в
