эльфийке язык. — Послушай доброго совета, не изображай из себя не пойми кого! Я тоже долго сомневалась и столько времени потеряла!

Щеки девушки сильно потемнели, делая ее еще более милой. И я внезапно ощутил ее эмоции! Страх быть отвергнутой, смущение из-за незнакомых ранее чувств, страсть и еще целый неописуемый коктейль. Принять решение было несложно, в конце концов, мы с ней вместе чуть ли не мир спасли!

Я подтащил суккубу с дриадой к постели темной эльфийки и сграбастал последнюю в объятия. Не рискнул проверять на прочность хрупкую раскладушку, вместо этого удерживая всех девушек в воздухе. Немного потискав их вместе, подарил каждой по горячему поцелую. Сати неуверенно прижалась и замерла, явно не зная, что делать дальше.

— Обсудим все дома. Собирайтесь, мы уезжаем. — Я неохотно выпустил Мину и Киру, продолжая держать раненую девушку на руках. — Вороновского пробовали будить?

— А я что, я ничего… — пробормотал юноша, не размыкая глаз. — Еще пять минуточек…

С последним заявлением он явно погорячился, но через час мы все же погрузились в выделенные Максимиллианом внедорожники. Инквизитор отправил с нами вооруженный до зубов кортеж, и ни одна тварь не рискнула напасть на нас, мы добрались до города без всяких задержек. Высадив нас у арендованного дома, они удалились, перебудив рыком двигателей и визгом шин весь район. Мда, с любовью соседей явно придется туго. Ну и плевать. Одна машина на всякий случай осталась сторожить наш покой.

— Идем отдыхать! — скомандовал отчаянно зевающим девушкам. Да и сам я, признаюсь, еле стоял на ногах. — Все потом!

Возражений не последовало, на улице царила глубокая ночь, и ни у кого не осталось сил. Услышав требовательный стук в дверь, я даже не ощутил привычного прилива ярости, лишь глухое желание медленно и неторопливо удалить безумца, посмевшего потревожить покой усталого орка.

Ночной гость никак не хотел униматься. Взвесив все за и против и принимая в расчет, что инквизиторы пропустили его, я со вздохом прошел к двери и приоткрыл узкую щель. Генрих О’Брайн немедленно сунул в нее свой острый нос и проскрипел самым раздражающим из возможных тонов:

— Почему ты не берешь трубку⁈ Я весь вечер ждал, когда вы вернетесь, уснул в машине! Представляешь, какой счет накапал⁈

— Мой телефон сгорел вместе с одеждой. — На границе уставшего сознания мелькнула мысль, что стоит попросить у Гронта огнеупорный костюм, желательно устойчивый к демонам и монстрам. — Мы вообще-то мир спасали. Что бы ты ни хотел мне сказать, оно подождет до завтра.

— Ну уж нет! — Гоблин проявил неожиданную силу и упорство, протиснувшись в оставленную щель. С недовольным видом отряхивая костюм, он безапелляционно заявил: — Я тут узнал, что мой лучший клиент и покровитель сошел с ума! Немедленно исправь положение, не то завтра я буду плакать на твоей могиле! А это двойной ценник наследникам! Кстати, не предоставишь мне их контакты?

Глава 3

— Генрих, у меня был очень тяжелый день. Я изгнал архидемона! — Пытаться воззвать к совести адвоката было все равно что вычерпывать океан.

— А мне на завтрак подали крутые яйца вместо сваренных в «мешочек»! Но кого интересуют страдания маленького бедного гоблина? — Он закатил глаза и громко вздохнул, целеустремленно направившись на кухню. — Подайте мне чаю!

— Тебе надо, ты и заваривай. И нам тоже сделай, раз уходить не собираешься. — Я бы мог его вышвырнуть, но Генрих все же умный гоблин, еще и ленивый. Раз приперся посреди ночи, значит, дело действительно важное.

Мои девушки расселись за столом, сонно зевая и потирая глаза. Они решили не одеваться, просто завернулись в простыни. Недовольно вздыхая, Генрих направился к чайнику, колдуя над чашками и не прекращая ворчать:

— Между прочим, мне за это совершенно не платят! Узнай мои коллеги об этом позоре… и не стыдно вам гонять старика?

— Совершенно не стыдно, — буркнул я. Мина порывалась помочь ему, но я остановил дриаду — она может прислуживать только мне! — Так с какими страшными новостями ты пришел, что они не могут подождать утра?

— Пока вы спасали мир в далеких лесах, — Генрих говорил таким тоном, будто мы уезжали на пикник потрахаться на природе, — я проводил деловые переговоры с Глоином.

— И шли они в гномьей таверне за его счет? — хихикнула дриада.

— Совершенно не важно, где они шли! Важно, как и о чем мы говорили! — Гоблин умелым жестом сграбастал сразу все чашки и расставил их перед нами, с кряхтением заняв свое место за столом. — Дайте ему немного настояться. Печенье-то у вас есть хотя бы?

Бросив на меня вопросительный взгляд и получив одобрение, Мина направилась к шкафчикам. Сладости лежали на верхней полке, гоблин бы не дотянулся до них при всем желании. Вазочки с печеньями, кексом и клубничным вареньем заняли свое место в центре стола. Несмотря на всю внешнюю спешку, Генрих совершенно не спешил делиться взволновавшими его новостями, с орочьим аппетитом уплетая выпечку.

— Хорошо здесь у вас, по-домашнему. — Довольный гоблин откинулся на спинку и погладил живот через ткань рубашки. — Рорк, вот ты правда хочешь все это потерять? И ради чего?

— Ты скажешь наконец, что произошло? — Я сделал то, что всегда помогало в ведении разговора — слегка рыкнул на гоблина. Сработало!

— Глоин рассказал мне о твоей задумке. Эротический журнал с ушастыми девами! Ты смерти своей хочешь? И заодно всех своих близких?

— Все, кто посмел мне угрожать, мертвы или находятся очень далеко. — Я осекся, появилось новое ощущение. Нечто похожее испытывал, когда видел Киру, только ее я воспринимал как теплую мягкость, а здесь, скорее, была… пушистость?

Посмотрев в окно, я заметил крохотную тень с загнутым вопросительным знаком хвостом. Максвелл соизволил объявиться. Сати его тоже заметила и незаметно выскользнула из стола, чтобы впустить демонического котейку.

— Не переоценивай себя. Ты нанесешь оскорбление буквально всем эльфам в империи и за рубежом! Более того, у них немало рьяных поклонников. Тебе мало проблем с князем Могучим? У нас впереди имперский суд против него! И думаешь, он сидит на месте? Он инициировал процедуру лишения Сатиэль графского титула, чтобы снять с тебя поручительство и отправить в тюрьму!

— Уверен, ты со всем разберешься. Нравиться всем решительно невозможно. Скажем так, остроухие, не считая нескольких приятных исключений, показали