Готова.

Флэй замер. Он непроизвольно задержал дыхание, заворожённый смертью Эдени. Такое довелось ему узреть впервые. Репрессор будто забыл, как дышать.

А когда опомнился, стал жадно, как в последний раз, грести ртом воздух. На язык лёг терпкий, неестественный привкус озона — отголосок всякого Ритуала Начертания.

Между тем наставница поглядела на пергамент. Онейромант погибла, но оставила после себя какое-никакое заклятие. И скорее всего, крайне мощное: изумрудная руна сияла, распластавшись во всю ширь полотна.

Хоть на что-то сгодилась.

Репрессор не знал, как быть. Он потерялся в рое мыслей, напиравших одна на другую. Сложно было сосредоточиться на чём-то одном. Лишь когда ментор коснулась его плеча, Альдред пришёл в себя.

Это касание ни с чем не спутаешь. Можно сказать, он знал каждую клеточку кожи на её ладонях. И мог распознать через несколько слоев одежды даже.

Инквизитор выпрямился и поглядел на неё.

— Ты справился, — заявила она, довольная проделанной работой. Немногословная и хладнокровная, как и всегда, когда речь шла о долге перед Равновесием.

— Я? — Альдред осёкся.

Уши его заложило — настолько громко кричала Эдени. А может, это давление так скакнуло от вспышки стресса? Эхо всё ещё разносилось в голове.

— Вы знаете, что делать! — бросила миротворцам наставница. — Скальп и сердце!

Латники скривились в поклоне, слушаясь главную надзирательницу Башни. Они направились к сундуку, чтобы достать необходимые инструменты для вскрытия: не с палашами ведь труп обрабатывать. Хирургия — дело тонкое.

Даже если за дело берутся грубые амбалы.

Один из них надумал вытащить девку за ноги из рунического круга. Заблаговременно, из лучших побуждений. Тело Эдени было податливое, как мешок с конским навозом.

Только потянул, его окликнули. Он пошёл к остальным и ненароком подтёр руну сапогом. Шаркнул так шаркнул…

Даже после смерти маг может принести пользу. Волосы накапливают в себе эфир — вот, почему многие отпускают шевелюру подлиннее и бороду, если есть возможность. В сердечных клапанах эта самая энергия и вырабатывается.

Всё это нужно высушить и перемолоть в порошок. Развести с мёдом в разбавленном вине, приправить особо пахучими специями и апельсиновыми корками, чтоб не возникло и намёка на людоедскую подоплёку. Смешать до однородной субстанции — вот и весь рецепт нектара.

На самом деле, псевдонектара. В Равновесном Мире давно истощились Недра, где когда-либо натыкались на чистый минерал. Если и находят новые, горсточка нектарита стоит целое состояние. Вот, почему на него Церковь установила жесточайшую монополию. Подчас и золото дешевле в пересчёте.

Так или иначе, останки Эдени подвергнут сожжению, как и прочие трупы. Вопреки пересудам злоязыких зевак, своих псов Инквизиция человечиной не потчует.

— Ритуал Начертания окончен, — объявила наставница сухо.

Кураторы уже были на полпути, чтобы покинуть Рунный Зал.

Наставница и сама намеревалась пойти в столовую. Вот так просто. Как ни в чём не бывало.

Репрессор не дал. Он вцепился в её рукав. Уразумев, что ему сказали, Альдред попросту не поверил своим ушам.

— Что такое? — спросила та с лёгким налётом недовольства.

— Как это я справился? Она же умерла! И как?.. — бесновался новоявленный куратор-практик, держа себя совсем не профессионально. Растерялся, бедняга.

— Тише, тщ-щ. — Наставница приставила к своим губам указательный палец. — Альдред…

На воспитанника подействовал её призыв, и он стал успокаиваться. Послушное дитя.

— Давай по порядку, — предложила она. — Проверка прошла хорошо. Ты сделал всё, чтобы выполнить поставленную задачу. Так или иначе. Ты не дал волю эмоциям в неподходящий момент. Конечно, тебе ещё есть, чему поучиться, но комиссия одобрит твою кандидатуру. Я это гарантирую.

Всё было схвачено с самого начала. Флэй посчитал именно так. Мысль пришлась не по вкусу, оставляя после себя горечь во рту.

— А что… с ней? — Альдред слегка качнул головой в сторону переломанного трупа.

— Да, девчонка сдохла, — безразлично отвечала наставница. — Но твоей вины в её смерти нет. И умерла она не напрасно…

Покровительница указала на тускло светящийся пергамент.

— Заклинание мы получили. Архиепископ останется доволен и обязательно помолится за душу Эдени. Хотя… вряд ли ей сейчас это будет впрок.

Она хмыкнула.

— Сновидица не справилась со своей силой? — задался вопросом тот.

— И да, и нет. Боюсь, что она слишком открыто вела себя на той стороне. Зря. Серость опасна, ты же знаешь. Очевидно, кто-то позарился на её душу. Пока она собирала заклинание, демон легко мог прибрать её себе. Стоит отдать бедняжке должное: за жизнь она цеплялась до последнего…

Наставница ущипнула воспитанника за подбородок, широко улыбнулась ему и произнесла несколько артистично:

— Хорошая работа, Альдред Флэй. Добро пожаловать в практики.

Тот усмехнулся, когда она ему игриво подмигнула. Её одобрение действует не хуже самого качественного обезболивающего.

Альдред выдохнул. Что ж, плевать. К чему эти треволнения?

К чему эти треволнения, когда ментор довольна им, а он — получил желаемое?

Он был не в силах представить, что именно произошло в Серости. Но в глубине души понимал: теперь он куратор, и ему не раз придётся столкнуться с чем-то подобным. И всё же, в мыслях он молил Свет с Тьмой, чтоб такое происходило как можно реже.

Наивные надежды. Мир инквизиторов серый, он полон ужаса.

Полон боли — своей и чужой.

Из размышлений его вырвал чужой голос, преисполненный тревоги:

— Сестра Кайя!

Ментор машинально повернулась лицом к миротворцам. Следом за ней — Альдред.

Оставшийся куратор из комиссии судорожно указывал на сновидицу.

Латники хватались за пики с палашами, спеша к ней. Тело Эдени стало слабо подёргиваться. Изо рта песком сыпался хрип.

Под кожей трупа что-то шевелилось…

Глава 2. Инцидент

Сестра Кайя выставила открытую ладонь вперёд. Миротворцы тут же остановились: в Рунном Зале не осталось санов выше, чем она.

Инквизиторы уставились на оживший труп крестьянки. Они только по стонам догадывались, насколько та страдает. Если, конечно, она — всё ещё она.

Под кожей восставшего мертвеца туда-сюда носились шишки. Они напоминали неведомых паразитов из баек про страны Экватора. Изначально мелкие, похожие на жировики, волдыри облепили конечности трупа. Затем стали усиленно собираться воедино, образуя выпирающие красноватые опухоли.

Туловище Эдени под одеждой распухало и пульсировало. Биомасса, ещё не созревшая превратиться в нечто жизнеспособное.

По коже беззвучно шли первые разрывы. Альдред заметил трещины на поверхности: это раздувающаяся плоть просилась наружу. Ноздри щипала вонь от груды сырого мяса. Ощущалась и некая другая нотка, но определить, что это, он не сумел.

То ли сера, то ли жжёный уголь, то ли невесть, что.

Кураторы и миротворцы понятия не имели, какие изменения претерпевает покойница. Им оставалось только гадать.

Другое