Из автомобиля вышел мужчина лет пятидесяти в строгом черном костюме. Он прошелся вокруг джипа и, прислонившись к капоту, скрестил пальцы в замок.

Мишель постояла еще несколько минут на балконе, наблюдая за мужчиной, пытаясь его вспомнить, но так и не смогла. Она улыбнулась, когда он махнул ей рукой.

— С возвращением, Мишель! — крикнул мужчина. — Ты готова?

Мишель кивнула и вышла с балкона. Подойдя к зеркалу, она посмотрела на свое отражение.

Господи, расстроенно покачала она головой, как же трудно делать вид, что все хорошо, когда лица близких и знакомых людей в твоей памяти похожи на серые размытые пятна, когда их имена, звучавшие из моих уст миллионы раз, теряются на дне памяти. Жутко…

— И долго тебя ждать? — В комнату вошла София.

На матери был брючный костюм голубого цвета. Ее длинные волосы спадали на плечи. На груди висел золотой медальон в виде розы. На губах переливалась красная помада. Ее пышные ресницы казались еще длиннее и пушистее, благодаря черной туши.

Но когда София увидела, в чем собралась идти ее дочь, губы женщины вытянулись в тонкую ниточку.

— Что за монашеский наряд? — София подошла к дочке сзади и посмотрела через ее плечо на отражение. — Эта черная кофта наводит на мысль о трауре! — Она взяла двумя пальцами атласный воротник черной кофты и потянула в сторону. — Переодевайся!

Она быстро подошла к гардеробной Мишель и вывалила на постель яркие, кричащие и вызывающие, по мнению Мишель, вещи.

— Вот этот топ, — София бросила ярко-зеленый топ в руки Мишель, — и вот эту мини! — Вслед за топом полетела джинсовая юбка. — Одевайся! Я жду тебя внизу! Поболтаю пока с Бруно…

Не оставив Мишель шанса возразить, София, покачивая бедрами, вышла из комнаты и зацокала по мраморному полу коридора высокими шпильками.

Мишель проводила мать растерянным взглядом и присела на край кровати, тяжело вздохнув. Повертев в руках зеленый топ, она нашла его стильным, но слишком открытым. Однако, взглянув на свою округлую грудь и плоский живот, девушка решила, что мать права, глупо скрывать идеальную фигуру за черными бесформенными вещами. Поэтому Мишель быстро встала с кровати и начала переодеваться.

Всю дорогу София болтала по мобильному телефону, а Мишель сидела у окна и смотрела на проплывающие мимо городские пейзажи. Она тяжело вздохнула, устав от чириканья матери и ее глупых смешков, и посмотрела в зеркало заднего вида, в котором отражались седые брови и светлые глаза водителя Бруно. Он поднял взгляд, оторвавшись на миг от дороги, и подмигнул Мишель. Девушка улыбнулась и откинулась на мягкую спинку кожаного сиденья.

— Бруно, мы опаздываем! — кричит София. У нее короткие русые волосы, лет пятнадцать назад эта прическа была ужасно модной. София, свернув женский журнал, обмахивается им как веером. И с каждым взмахом ее темно-серая блуза с широкими плечиками то прилипает к телу, то, наоборот, становится свободной.

— Бруно, прибавь скорость! Мишель, а ты поторапливайся! Сегодня приедет отец на твое выступление! — София заметно нервничает, а маленькая Мишель торопливо натягивает колготки, подгибая юбку бархатного платья.

Как только закончились занятия в частной школе, подъехали Бруно с Софией и забрали малышку Мишель на концерт в школе искусств, где девочка играла добрую фею в спектакле, поставленном специально для родителей. Времени было в обрез, поэтому девочке пришлось переодеваться в салоне автомобиля.

Подъехав к Марсельской школе искусств, София быстро бросает вещи Мишель в сумку и выталкивает девочку на улицу. Потом резко хватает ее за руку и волочет к корпусу.

Мишель оборачивается и видит Бруно. Он машет ей рукой и подмигивает.

Она отчетливо вспомнила немного грустные глаза Бруно. Нет, у него все в порядке, просто природа наградила этого человека печальными глазами, серыми, как тоскливый дождь. Мишель вновь взглянула в зеркало заднего вида и улыбнулась Бруно, когда их глаза встретились. Водитель вновь подмигнул и повернул машину направо, пересекая перекресток.

Салон красоты «Совершенство» находился в четырехэтажном торговом центре, в котором расположились магазины дорогого нижнего белья, аксессуаров, косметики и парфюмерии. Также в центре было несколько небольших кафе, где уставшие от долгих походов по магазинам посетители могли присесть и выпить бодрящего ароматного кофе, чтобы вновь набраться сил и продолжить шопинг. В общем, женский райский уголок, где редко можно было увидеть мужчин в роли посетителей, за исключением тех случаев, когда они искали подарки своим женам, любовницам и матерям. Мишель вошла в автоматически открывающиеся двери и на секунду замерла. Море света, музыка, вырывающаяся из огромных, расставленных повсюду колонок, женское щебетание, раздающееся со всех сторон, — все это заставило ее растеряться. Но она сразу вспомнила, что приходила сюда не раз, хотя и не являлась такой частой посетительницей этого центра, как ее мать.

София резко схватила дочь за руку и повела ее к лифту, походившему на огромную стеклянную каплю. Поднявшись на верхний этаж, женщина, цокая высоченными шпильками, направилась в салон «Совершенство». Она грозно взглянула на Мишель, когда та замялась на месте, и стремительно вошла в раскрывшиеся перед ней стеклянные двери.

Как только двери распахнулись, до Мишель долетел запах сладковато-цветочных парфюмерных отдушек. Девушка машинально провела рукой по своим длинным черным волосам и последовала за матерью.

Помещение салона было небольшим: шесть столов для стилистов и два стола для маникюра и педикюра.

— Пепе! — завизжала София и мелкими шажочками побежала к лысому мужчине, державшему в руке массивную щетку для волос.

Пепе повернулся, расплылся в улыбке и поцеловал Софию в обе, подставленные для приветствия, щеки.

— Пепе! — начала щебетать София. — Мне нужно подравнять кончики! А вот над шевелюрой Мишель нужно хорошенько поработать! — София ткнула пальцем в дочь.

— Конечно, дорогуша! — ответил Пепе, виляя бедрами, проплыл к Мишель и бесцеремонно взял двумя пальцами прядь ее волос.

— Какой ужас! Так все запущено! Это просто немыслимо! Фу! — Пепе скрестил руки на груди и зацокал языком.

Мишель готова была провалиться сквозь землю. Сначала ей стало ужасно стыдно, но потом охватила ярость и злоба: да что он себе позволяет?!

Мишель отошла от Пепе на шаг и взглянула на мать, которая уже усаживалась в кресло.

— Ладно, дорогуша, присядь пока на кожаный диванчик! Как только я разделаюсь с твоей матерью, возьмусь за тебя! — Пепе дирижировал щеткой для волос в воздухе.

Потом он рассмеялся, как жеманная кокетка, и направился к Софии, которая сразу начала рассказывать ему новости о какой-то звезде, создавшей собственную линию одежды.

Через полчаса Мишель сидела в кресле стилиста Пепе и с ужасом наблюдала, как он состригает ее длинные черные локоны. — Асимметричное каре тебе подойдет! — подбадривала дочь София. — Пепе, выстриги ей челку!