— Но я… — Мишель не успела вставить слова, как Пепе одним взмахом острых ножниц сотворил ей густую челку, начинающуюся от макушки.

— Отцу понравится твой новый образ! — София улыбнулась Мишель в зеркале и отправилась на кожаный диванчик допивать кофе, принесенный администратором.

Девушка проводила мать взглядом и почувствовала, как слезы накатываются на глаза. Она не могла ничего сделать, ее даже не спросили, согласна ли она менять свой образ.

Мишель сглотнула горький комок, застрявший в горле, и огорченно посмотрела на отражение в зеркале, из которого на нее смотрела незнакомая девушка.

— Да, кстати, — крикнула София, — Николас вернулся из Испании! Надеюсь, ты будешь рада его видеть?

— Николас? — Мишель повернулась на стуле к матери. — Кто это?

София залилась звонким смехом, а потом сообщила:

— Глупышка! Николас — твой жених!

Всю дорогу до дома Мишель молча смотрела в окно. Она не знала, какое дать определение нахлынувшим на нее чувствам. Объяснить, что творилось на душе у Мишель, можно примерно так: сомнение, смешанное со страхом перед неизвестным, плюс к этому жуткое волнение и беспомощность, потому как все попытки Мишель вспомнить Николаса были тщетными. Не вспомнила Мишель и Пепе, стилиста нетрадиционной ориентации, хотя, по его утверждению, они знакомы довольно-таки давно.

Николас… — прошептала мысленно Мишель и, закрыв глаза, сразу же представила чьи-то горячие губы, сильные руки, обнимающие ее… мужское дыхание, быстрое и неровное…

Она заметила, что в памяти вспыхнули те же воспоминания, что и тогда, в саду у клиники.

И Мишель улыбнулась: а что, если Николас и есть моя любовь? Возможно, это его поцелуи и ласки я вспоминаю? Может, это о нем я думаю постоянно? Возможно, именно от этих воспоминаний сердце начинает так бешено стучать и чувствуется, как приятное тепло разливается в груди?

Николас… Неужели счастье близко?

Мишель вновь улыбнулась, посмотрев в зеркало заднего вида, и, поймав грустный взгляд водителя Бруно, игриво подмигнула.

К шести часам вечера Нора принялась расставлять ужин из пяти блюд на дубовом столе, покрытом белой скатертью: жаркое из мяса с овощами, марсельский суп из разных сортов рыбы, тушенная в белом вине кислая капуста, грибная приправа из трюфелей и дары моря — устрицы с лимонным соком. По словам Норы, Даниель просто обожает устрицы. За тем, как Нора умело сервирует стол и расставляет блюда, Мишель с интересом наблюдала с самого начала, присев в кресло-качалку у огромных часов с маятником.

— Ну, принцесса, я не могу сказать, что твоя новая прическа мне нравится. Хотя тебе идет. Только вот твои длинные роскошные волосы мне были больше по душе! — проговорила негромко Нора, остановившись напротив Мишель.

— Знаешь, мне тоже. Только моего мнения никто не спросил! Я хотела высказать пожелания по поводу новой прически, но этот стилист Пепе только странно закатил глаза и зацокал языком! — Мишель разочаровано вздохнула. — В следующий раз я не дам над собой издеваться и скажу ему в лицо то, что о нем думаю! — Она хлопнула кулачком по правой ладони.

Женщина улыбнулась и вытерла руки о белый фартук.

— Не переживай! — подбодрила она девушку. — Волосы быстро отрастут!

Мишель вяло улыбнулась, но, вспомнив разговор с матерью в том злосчастном салоне красоты, внимательно посмотрела на старую няню и спросила:

— Нора, ты, наверное, знаешь Николаса?

Женщина молча кивнула.

— Что ты знаешь о наших отношениях? У нас с ним любовь? Мама говорит, что Николас — мой жених… — Мишель растерянно посмотрела в глаза старой няне.

Нора отвела взгляд и молча отправилась на кухню, не ответив Мишель на вопрос. Потом она вернулась с двумя соусницами в руках и поставила их на стол.

— Как ты думаешь, мать способна намеренно причинить боль своему ребенку? — спросила Нора после непродолжительного молчания.

Мишель отрицательно покачала головой, но, вспомнив Софию, которая старается во всем угодить мужу, немного усомнилась.

— Нора, ты ушла от ответа! — Она поднялась с кресла и подошла к столу.

— Девочка моя, я ничего не знаю. Я просто кухарка! И откуда мне знать, что творится в твоем сердце: любишь ты Николаса или нет? Прежде всего, ты должна спросить об этом себя! Как человек, Николас вызывает доверие. Он компаньон твоего отца. А Эмос за свои шестьдесят лет научился разбираться в людях. Значит, Николас действительно хороший человек… Но все же прислушайся к своему сердцу. Оно обязательно подскажет тебе правильный путь. Слушай сердце, девочка моя, слушай сердце… Потому как лучше советчика ты не найдешь.

Мишель улыбнулась и взяла Нору за пухлые ручки.

— Спасибо! — Девушка сжала ее пальцы. — Я поняла, что ты имеешь в виду. Я поняла.

Через десять минут в столовую спустилась София в черных брюках и белой блузке. Она молча подошла к Мишель и поправила ей челку. Одобрительно кивнув, София присела за стол и, скрестив пальцы в замок, стала ждать мужа. Ждать долго не пришлось. Буквально через несколько минут ворота раздвинулись, повинуясь властному жесту человека, и впустили главу дома Эмоса Ланози, сидящего на заднем сиденье «ситроена», и его сына Даниеля, управляющего машиной.

Мишель выглянула в окно и немного заволновалась. Почему-то воспоминания об отце так и не шли ей в голову. Наверное, дело в том, что она его мало видела — Эмос Ланози проводил все свободное время на работе.

Автомобиль остановился у крыльца дома, а через пару минут тяжелая дубовая дверь открылась и в гостиную вошли Эмос и Даниель.

Мишель улыбнулась брату и посмотрела на отца. Он был таким, каким она видела его на фотографиях в своем альбоме: полноватый, невысокого роста, с сединой в волосах и холодным взглядом.

Увидев дочь, Эмос слегка улыбнулся, подошел к ней и поцеловал в лоб, немногословно поприветствовав:

— Я рад, что ты дома.

И все. Хотя Мишель ждала большего. Она надеялась, что после такой долгой разлуки отец проявит к ней больше внимания и заботы.

Ей стало обидно. Она стояла у окна и молча смотрела на отца, усаживающегося за стол рядом с женой.

Чужая… — подумала Мишель о себе, но тут же почувствовала тепло ладони Даниеля.

— Ты ожидала большего? — спросил он шепотом.

Мишель кивнула.

— Ты точно не помнишь отца. Он всегда был таким и таким останется. Привыкай… — Он улыбнулся и сжал ее холодные пальцы. — И мой тебе совет: старайся всячески скрыть то, что потеряла память. В мире много людей, которые так и норовят обмануть, украсть, предать. Даже самые близкие… Хорошо? Обещай, что воспользуешься моим советом… — Он не дождался ответа сестры и шагнул по направлению к столу.