Мирослава

Я привалилась спиной к железным прутьям клетки и тихо вздохнула. Постояла недолго, наблюдая за спящим зверем. Рану мы перевязали крепко, а синтетическую нить, с помощью которой был наложен шов, вытащили. Теперь у зверя появился шанс выжить. Открытую рану промывать антисептиками нельзя, поэтому пришлось обойтись без них. Если организм животного справится с микробами и не позволит ране воспалиться, то все будет хорошо.

Я подошла к тихо сопящему зверю, подтянула одеяло, укрывая перевязанный бинтами живот. В сравнении с огромным телом зверя одеяло было маленьким, поэтому из-под него выглядывали большие лапы, покрытые густой черной шерстью, которая в нескольких местах пропиталась кровью и слиплась. Строение костей и мышц и форма самих лап указывали на то, что зверь предпочитает ходить на всех четырех конечностях, — как и любой другой волк северных лесов. Однако я видела, как это неопознанное животное, сейчас безмятежно спящее передо мной, без трудностей стояло на задних лапах подобно человеку на ногах.

Погладив за медвежьим ухом и не получив в ответ никакой реакции, я смело скользнула пальцами вниз по морде зверя и мягко коснулась черного носа. Тот оказался сухим, что свидетельствовало о слабом состоянии его владельца. Потом положила ладонь на шею, покрытую жесткой бурой шерстью, и слегка надавила, пытаясь нащупать кожу. Медицинское кольцо мгновенно подхватило пульс, и на циферблате часов, обвивающих мое запястье, высветилось число 30.

«Неплохо в его состоянии», — подумала я и бесшумно покинула клетку, заперев дверцу и услышав, как тихо лязгнул стальной автоматический замок.

— Я поражен твоими умениями, — сказал профессор, поправляя круглые очки. — Справилась ничуть не хуже Эрики. А я ей всегда говорил, что у тебя огромный потенциал.

Я прищурилась.

— Вы знали мою маму? — спросила настороженно.

Морщинистое лицо господина Змеева озарила грустная улыбка.

— Знал, девонька моя, знал. В университете вместе учились я, твой папка и Эрика. После выпуска наши дороги разошлись до того самого момента, когда, лет десять назад, твоя мать появилась на пороге моей клиники. С тех пор мы работали вместе.

В горле у меня запершило, а глаза предательски защипало.

Мама никогда не рассказывала о том, чем занималась. То, что ее работа была связана с животными, я знала, но не более того. В подробности меня никогда не посвящали ни она, ни отец. По необъяснимой причине это было их обоюдной тайной.

Однако после исчезновения мамы я случайно наткнулась в гараже на коробку, полную ее рабочих записей. В них описывались разные виды фиаров. От самого безобидного первого калибра (если его вообще можно таковым назвать — ведь даже первый калибр фиаров сильнее любого дикого зверя) до ужасающего тринадцатого. В записях упоминалось очень многое: физическое строение зверей, процесс оборота, привычки, пристрастия, поведение и многое другое. За такую информацию любой профессор зоологии продал бы душу. Потому что в официальных учебниках и проверенных научных статьях, выходящих по всему миру, рассказана лишь десятая часть того, что есть в маминых записях.

Помимо этого мне досталась книга с лечебными рецептами из трав, тоже выведенных почерком мамы. А еще мне повезло найти визитки нескольких людей, с которыми, как я предположила, она работала. И имени господина Змеева среди них не было. Могло ли это означать, что коробку с записями я нашла не случайно, и мама хотела, чтобы я ее обнаружила? Она оставила лишь те записи, которые мне было положено увидеть, и снова скрыла от меня какую-то важную правду.

Я до сих пор точно не знаю, чем она занималась и откуда у нее столько сведений о фиарах. А предположение о том, что мама работала на научную компанию, которая проводила секретные эксперименты по слиянию животного генома с человеческим и которая создала кровожадных монстров, я просто отметала в сторону.

Мама, какой я ее знала, никогда не стала бы участником столь отвратительного и аморального эксперимента.

— А можно узнать — над чем? Неужели все происходило тут, в обычной клинике для животных? — поинтересовалась я, окидывая взглядом комнату, в которой мы находились.

Стены из стали блестели под ярким светом ламп, окон не наблюдалось, а под потолком в каждом углу были подвешены камеры видеонаблюдения.

Ко мне медленно подкрадывалось осознание. Клиника была вовсе не обычной.

Это я сразу не заметила, потому что все мое внимание было занято раненым зверем, который сейчас спал в огромной клетке. И та тоже была сооружена по самым новым технологиям — из бриллиантовой стали, с автоматическим замком. И в ней под потолком висели несколько крохотных камер видеонаблюдения.

— В обычной клинике, верно. Занимались мы тем, что лечили животных, — ответил профессор. В его голосе прорезались издевательские нотки, а грустная улыбка сменилась едва заметной ухмылкой. — Неужели Эрика тебе не рассказывала? — уже серьезным тоном поинтересовался он.

Я лишь пожала плечами и продолжила рассматривать странную комнату. В подобном месте мне еще никогда не приходилось бывать.

* * *

Бервест, Первый квартал, бизнес-комплекс «Игла»

Идан

Через тонированные окна высотки, которые по идее должны были отзеркаливать солнечный свет, все равно пробивались тонкие лучики и блестящими пятнами ложились на темную лакированную поверхность пола. В струйках света кружили частички пыли, медленно оседая на офисную мебель.

Я сидел на совещании и раз за разом прокручивал в голове самый сладкий в моей жизни поцелуй. Зверь внутри тихо скулил, давая понять, что сестра Маргариты тоже пришлась ему по вкусу. Но я это и так знал — чувствовал. Ведь с той самой минуты, как я отпустил девушку из объятий, зверь тосковал по ней. Он, как и я, до сих пор отчетливо помнил вкус спелой вишни и свежесть леса, хрупкое девичье тело в моих руках и ее трепетные губы. Я невольно прикоснулся к щеке, вспоминая звук пощечины, эхом пронесшийся по лестничному коридору, и легкое жжение на коже.

— Господин Белевский, могу я рассчитывать на вашу поддержку? — сиплый голос городского судьи отвлек меня от мыслей.

Инг Матссон — самый молодой судья в мировой истории, родом из ледяных краев государства Брель. Чистокровный брельиец. Сдержанный, холодный, расчетливый и до скрежета зубов воспитанный.

Таких людей, как он, жаждущих власти и наживших себе маленький ее кусочек, лучше держать на коротком поводке. Поэтому я и выбрал его на должность городского судьи.

Ко всему прочему, ходил слух, что Инг Матссон — это его ненастоящее имя, что он сбежал из